Андрей Лабыгин: к сегодняшним детям нужны иные подходы

Андрей Лабыгин: У меня было счастливое детство, потому что я был окружен любовью семьи. Занятия в школе, любимые педагоги, замечательное внеклассное время. Нравилось разное в зависимости от возраста. Даже на баяне играл, но это увлечение быстро прошло. Зато на всю жизнь осталась любовь к спорту. В старших классах хотелось выделяться не только хорошей физической формой и пятерками, а чем-то другим, поэтому мы создали школьный вокально-инструментальный ансамбль. Я играл на гитаре. Выступали в доме культуры в бурятском селе Кабанск. Это все оставило у меня впечатление счастливого детства и начала юности.

Анна Суркова: Нынешние дети сильно отличаются?

Андрей Лабыгин: От детей моего времени — да. Раньше что нужно было? Стихи учить, таблицу умножения, по карте ориентироваться. Сейчас научно-технический прогресс шагнул далеко, появились гаджеты. Однако есть вещи, которые отличают людей от электронных машин. Нам нужно общение, нужна передача генетической информации от старшего поколения младшему. То, что формирует некий социальный код, на котором держатся и государственность, и ценности, и вся жизнь. Преемственности, чувства локтя уже нет, а это штрихи, которые показывают подмену каких-то вещей. Сегодняшние дети, как губка, впитывают все на лету, они другие. К ним и подходы должны быть другие. Но компоненты, из которых состояло счастье в период 1969—1986 годов, нужно обязательно сохранять.

Галина Солонина: Что бы вы привнесли в наше время?

Андрей Лабыгин: Я недавно по радио слушал дискуссию, нужно ли общественно полезный труд возвращать в школы. Представитель Общероссийского родительского комитета говорила, что мыть полы в школе ни в коем случае нельзя, это антисанитария. Я думаю, в разумных пределах общественно полезный труд должен присутствовать. Такие вещи помогают сплотить ребятишек. Они, может, после этого дома спросят, как полы мыть.

Иногда родители перекладывают на гаджеты то, что обязаны делать сами. Даже когда заводишь домашнее животное — это морока, а ребенка нужно воспитывать, обучать. И когда он утром капризничает, конечно, его проще перепоручить гаджету. И самое интересное, что и ребенку это проще. Когда ломаешь, например, руку, то два месяца ей не работаешь. И потом сразу не можешь начать двигать при очевидности, что нужно делать все то же, что и раньше. Вот и здесь то же самое.

Галина Солонина: В Иркутской области проходит десятилетие детства. 25 сентября разработан и утвержден губернатором план основных мероприятий до 2020 года. Но есть сомнения, что он сработает. Потому что реальность такова: пытаешься устроить своего ребенка куда-то в спортивную или музыкальную секцию, а они уже все заняты заранее. Не хватает тренеров, учителей музыки и танцев. Если это платно, то достаточно недешево. В этой сфере я не вижу какого-то движения государства, области, мэрии. Законы нужны, программы.

Андрей Лабыгин: Можно согласиться с вами и не согласиться одновременно. Ситуация с десятилетием детства вынужденная для выправления действий государства. Все призывы к исправлению демографической ситуации на начальном этапе дают результаты. Потом с теми, кто родился, нужно работать, чтобы поколение выросло достойным и могло продолжать начатое родителями и дедами. Поэтому рождаются сухие документы. Для того чтобы государственные механизмы заработали, нужно создать условия. Сначала должно быть слово, изложенное на бумаге, оно приведет к финансированию.

Анна Суркова: С большим интересом изучила план мероприятий. В нем много общих фраз, конкретики практически нет. Будем надеяться, что это лишь рамки и где-то есть конкретное наполнение.

Галина Солонина: Думаю, что общество должно работать над конкретным наполнением и предлагать свои инициативы. Потому что есть ощущение кризиса идей у власти. Вот у нас есть, например, «Байкал-2020» (международный молодежный лагерь. — Прим. ред.), а вот физматшкол, которые раньше проводились, нет. А ведь это были классные интеллектуальные штуки. Возможно, такие нужны по всем основным дисциплинам. У нас биология должна развиваться, физико-математическое направление, сфера IT. Мне кажется, это было бы интересно. Не только оздоровительную кампанию проводить для детей летом, но еще и интеллектуальную. Все-таки у нас пока этого вообще нет.

Анна Суркова: Немногие частные компании берут на себя эту функцию.

Галина Солонина: Частные компании экономят на таких вещах. В основном это языковые школы. Они, безусловно, необходимы, но нужно, чтобы это было ближе к науке и другим дисциплинам. Там будут складываться будущие коллективы. Мы закрепим умных ребятишек.

Андрей Лабыгин: Раз уж касаемся конкретного документа, я бы предложил тем, кто не равнодушен к этому вопросу, кто работает с детьми, посмотреть план мероприятий. Мы сейчас об этом разговариваем, а у нас практически Новый год на носу. План мероприятий до 2020 года, то есть фактически мы рассматриваем его на один 2019 год. В процессе реализации плана в следующем году можно его корректировать, но будет ли в этом какой-либо смысл? Государственная машина достаточно инерционная, и дай бог если планы реализуются, как написано.

Сила общественности в том, чтобы верстать план на 2020 год. Если мы возвратимся к этой теме через какое-то время, то сможем понять, есть ли предложения, соизмеримые с возможностями бюджетов, волонтеров, современных методик. Год от года будем предлагать более качественные изменения и отслеживать реализацию. Мы говорим о том, чтобы сосредоточиться вокруг этого документа и посмотреть, что там выполнимо, а что для галочки. Может, нужно наполнить его другими мероприятиями, которые повлекут изменения в бюджете. Я вспоминаю 2013 год, когда мы пришли в Заксобрание второго созыва. У нас был бюджет по доходам 95-97 миллионов рублей, а сейчас 150. Если мы говорим, что эта стратегия действует в интересах детей и десятилетия, то какую часть (выделяем. — Прим. ред.) на детей? Это не только строительство школ, хорошая школа сейчас стоит около миллиарда рублей. Но есть еще та человечность, с которой мы начинали. Аналоговый сигнал не должен пропасть в цифре. Почему не обсудить это на площадке Общественной палаты и не понять, что мы можем предложить?

Анна Суркова: Не секрет, что в Иркутской области, по данным правоохранительных органов, аховая ситуация по детским суицидам и преступности против детей. По суицидам мы на втором месте после Москвы по абсолютным цифрам. Когда мы разбираем истории, почему это случилось, мороз по коже. Был случай, когда мальчик отличник, спортсмен в одном из городов покончил с собой. Все потому, что закрылась лыжная база, где он занимался, и ему некуда было приложить себя. Мы как общество должны бить в набат и принимать всевозможные меры, чтобы детям было куда пойти и чем заняться. Чтобы их детство было аналоговым.

Андрей Лабыгин: Главное, чтобы это было не формально, а по-настоящему, с душой. Два дня назад отмечали столетие комсомола. Молодых комсомольцев не позвали, а пригласили старшее поколение. Сколько лет прошло после того, как распался ВЛКСМ (Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодежи. — Прим. ред.), а сколько воспоминаний, сколько всего доброго. Это же просто пионерская организация. Счастливое детство то, в котором нет свободного времени. Где учитель непререкаемый авторитет. Сейчас почему дети приходят к суициду? Потому что никто не подсказал иного выхода. А в гаджетах всегда есть подстрекающие.

Анна Суркова: У нас недавно был в гостях тренер, который говорил, что сейчас нет денег и практически все расходы оплачивают родители. Для того чтобы ребенок ходил в секцию, покупаешь форму или чаще всего несколько комплектов, собираешь на соревнования, потому что ребенку хочется где-то выступать. Это все в такие цифры вырастает — до 50-100 тысяч рублей. Скажем честно, у нас не каждая десятая семья может себе это позволить.

Андрей Лабыгин: Для меня это аксиома — денег в бюджете никогда нет и деньги в бюджете всегда есть. Вопрос в приоритетах. Мы подменяем благополучие нашего образования и воспитания построенным, например, бассейном, в который не попадет простой ребенок. Он потом, скорее всего, останется на улице и попадет в плохую компанию. Что толку — построил бассейн, а денег у родителей нет заплатить за занятия. Нужно смещать упор с материального на поддержку тех, кто должен, но не может заниматься в секции. Конечно, нужен адресный подход. У нас самый большой бюджет в здравоохранении и образовании с точки зрения заработной платы педагогам. А спорт и молодежная политика остаются на задворках. Но никто не поднимает вопрос, не предлагает помочь семьям. Нужно сначала базис сделать, надстройку потом.

Галина Солонина: Мне кажется, что в некоторые критерии эффективности власти надо вносить коррективы. Допустим, оценивать по состоянию здоровья детей, их интеллектуальному уровню, дополнительным занятиям и прочим вещам. Не просто рождаемость и смертность, а более качественные критерии. Наповал убила статистика по ожирению детей. В 1991 году было 69 случаев на 100 тысяч детей, а в 2014 году — 537. Показатель увеличился почти в сто раз, это катастрофа. Это свидетельство того, что дети не шевелятся. Они сидят дома за компьютерами, а это наше будущее. Они же и здоровье теряют.

Андрей Лабыгин: Каждый родитель сам решает, на что тратить деньги, в зависимости от предпочтения развития ребенка. Я бы хотел только посоветовать. Вы же видите, с пенсионными делами что делается. Самые большие инвестиции в старость — это инвестиции в детей. В этом смысле каждый сам определяет часть бюджета, но она должна быть значительной. Чем более воспитанных, любящих, профессиональных детей на свою смену подготовим, тем будет правильнее. Это из практического подхода к самому себе.

Галина Солонина: Наше образование кто-то ругает, кто-то хвалит. Но у наших учителей отбивается охота к дополнительным занятиям с детьми, потому что у них огромная отчетность. Они просто задыхаются — и преподаватели вузов, и школ. Возможно ли что-то менять?

Андрей Лабыгин: Это же не только у педагогов. Похожая ситуация в любой профессии, которая связана с государственным бюджетом или продвинутыми деньгами корпораций. У доктора разве есть время на пациентов? Этот пунктик контроля значительный, потому что должно быть оптимальное расходование средств. Это болезнь, которую мы переживем. Но учителями и врачами рождаются, это призвание. А мы творческих людей загоняем в цифру, они вынуждены заниматься отчетами, чтобы не лишаться зарплаты. А это им зачем? В этом смысле нужно упрощать подходы к отчетности.

Галина Солонина: Может, как раз на эти оценки и качество заряжать институты гражданского общества? Пусть Общероссийский родительский комитет и подсоюзные организации сами занимаются оценкой. Потому что у них какие-то странные функции, при этом я не вижу, чтобы педагоги получали помощь от этих структур.

Андрей Лабыгин: Я думаю, что это дорога с двусторонним движением. Уверен, там, где руководитель учебного заведения болеет душой за качество детского воспитания и образования, у родительского комитета нет проблем. Потому что все заточены на одно. Наверное, достигнуть идеала все равно не получится. Но в этом направлении нужно двигаться. Нужно профессию педагога сделать более престижной с точки зрения вознаграждения и социальных благ. С другой стороны, цифры помогают сделать труд более простым с позиции контроля.

Над текстом работали:
Анна Суркова
Виктория Чистякова

Фото — Анастасия Влади