«Тяжело видеть, как гибнут товарищи». Житель Тайшета рассказал о службе добровольцем в СВО

Евгению 38 лет. В прошлом году он отправился в зону проведения специальной военной операции в составе добровольческого подразделения «Барс-19» — мужчина считал такой поступок своим долгом.

Родился он в небольшом поселке Тайшетского района. После школы отучился на тракториста и пошел работать. Мечтал получить повестку из военкомата, считая, что каждый настоящий мужчина должен пройти службу в армии. Долгожданная повестка пришла. Службу проходил в городе Зеленокумск, но недолго: добровольно написал рапорт и отправился в Чечню. Родителям ничего не сказал, знал, что будут отговаривать; мать его потеряла, начала разыскивать, а потом ей сообщили, где находится ее сын. После «дембеля» вернулся домой, встретил девушку, женился, и вскоре у пары появился сын, через некоторое время — и дочка.

Свое желание уйти на фронт добровольцем в зону СВО Евгений и в этот раз не афишировал: знал, что жена будет против, да и родители не одобрят. Поехал в военкомат, заполнил заявление, подал документы, а когда, через неделю, сообщили, что берут — сказал об этом родным. Супруга отговаривала, но мужчина уже принял решение. Пообещав, что вернется живым, собрал сумку и уже на следующий день уехал в поселок Северный на сборы. В автобусе он ехал вместе с добровольцем из Тайшета — парнем, который позже погибнет под минометным обстрелом. Всего в тот день на сборы в поселок прибыли тринадцать человек со всей области, а вот живыми вернулись не все: трое погибли, несколько ребят получили тяжелые ранения.

— В добровольцы идут мужчины от 18 до 62 лет. Профессии у всех разные, как и состояние здоровья. Со мной служил парень с плохим зрением, без очков ничего не видел, вернулся живым, через пару месяцев ему пришла повестка, но он не прошел медкомиссию, и его не взяли, — рассказывает Евгений.

В Северном добровольцам выдали наколенники, налокотники, рюкзак, тактические очки, ремень и портупею — сказали, что по распоряжению губернатора, а вот одежда — своя. В поселке переночевали в казарме, утром полетели в Новосибирск, там к ним присоединились еще добровольцы, затем была остановка в Екатеринбурге, после чего всех мужчин отправили в учебный центр, расположенный на юге России, на допподготовку. Она была недолгой: уже через два дня отряд Евгения отправился на передовую.

Сперва подразделение прибыло в Лисичанск, высадили солдат неподалеку от нефтеперерабатывающего завода. Там добровольцы нашли заброшенное здание и стали ждать дальнейших распоряжений. Чтобы не спать на бетонном полу, принесли деревянные поддоны. На всех с собой была одна лампа и немного еды — у кого что из домашних запасов еще осталось. Оттуда, через два дня, получив оружие, отправились на позиции. «Мы знали, куда едем, знали, что будем сражаться на передовой, но рассчитывали на авиационную или танковую поддержку, но ее не было, поэтому ребята гибли один за другим», — вспоминает Евгений.

Однажды командование отправило их на задание: нужно было дойти до перевала, занять позицию и ждать подкрепления. Карт не было, передвигались на ощупь под минометными обстрелами, не зная, где точно находится противник. Идти пришлось долго — километров четырнадцать. На месте вырыли окопы и стали ждать. Подмоги не было, а отстреливаться приходилось постоянно. С собой не было ни еды, ни воды, солдаты выживали, как могли, — их силы были на исходе. Через несколько дней бойцов окружили плотным кольцом. Пришлось отступать.

— Кто отступил, кто остался. До сих пор еще не все тела погибших парней оттуда привезли. Парень из Тайшета, с кем мы ехали вместе в автобусе, погиб в тот день. У него остался маленький сын, — говорит он.

Когда ты на передовой и получил ранение, никто за тобой в самое пекло не приедет, чтобы вытащить и оказать помощь. На поле боя помощь оказывают боевые товарищи: и жгут наложат, и обезболивающее тут же вколют, чтобы продержаться до госпиталя, это может занять несколько часов, а то и дней — представляете, сколько нужно нести человека? А они несли, спасали, не бросали.

Получив контузию, Евгений попал в госпиталь, через одиннадцать дней его выписали, вот только куда идти и что дальше делать, он не знал, так как за ним никто не приехал. Начали выяснять, оказалось, что произошла путаница, и он числится в другом госпитале. Разобравшись, его отвезли обратно в часть, откуда он вернулся на поле боя.

Как рассказывает Евгений, на фронте многое зависит от командования. После того как командование его отряда поменялось, появилось понимание, что нужно делать, какие задачи решать, изменилась ситуация со снабжением и экипировкой. В октябре Евгений вернулся домой. Семья встретила его в слезах, они не знали, жив он или нет. За несколько месяцев только однажды Евгений смог позвонить жене, когда находился в госпитале.

На передовой солдаты жили в окопах и палатках, в грязи и холоде, — и все это под практически непрекращающиеся звуки пулеметной и минометной стрельбы. В первый день было страшно, вспоминает мужчина, не мог спать, потом привык. Евгений говорит, что все, с кем он находился плечом к плечу все эти месяцы, с кем был на поле боя, останутся в его памяти на всю жизнь.

— На войне даже за неделю братьями становишься: пока ты прикрываешь товарищей, в это время — они тебя, — поясняет он. — Надежные ребята. К сожалению, некоторых из них убили. Тяжело видеть, как гибнут товарищи, вот к этому трудно привыкнуть. Я продолжаю поддерживать связь с ребятами из своего отряда — они живут в разных регионах России.

Города ЛДНР по-разному живут в условиях войны — где-то спокойно, редко услышишь звуки разрыва снаряда, а где-то бомбят чуть ли не каждый день, убивая, в том числе, и мирное население. Евгений приводит в пример тот же Лисичанск: там было несколько случаев, когда снаряды попадали в места, где люди получали горячую еду. «Вы спросили, как можно привыкнуть к обстрелам по ночам, а как можно привыкнуть к такому? А они привыкли. У них жизнь продолжается, несмотря на постоянные обстрелы и смерть вокруг», — говорит Евгений.

По словам Евгения, он прекрасно понимал, куда и зачем едет, но надеялся на хорошее отношение к ним, добровольцам, и не ожидал, что придется практически выживать — порой без воды и еды, а воевать — и без необходимой экипировки. По возвращении домой хотел пройти реабилитацию после контузии, но на бесплатную помощь он не может рассчитывать, так как ушел в зону СВО добровольцем. Рассчитывал и на получение «социального паспорта», но, как выяснилось, его можно оформить только на период службы.

В феврале Евгений ездил в военкомат, чтобы написать заявление на получение удостоверения участника боевых действий. Там он встретил парня из Иркутска — тоже из добровольцев, но из разведки: во время выполнения боевого задания мужчина получил ранение в живот — достать осколок не смогли, так с ним и работает. Еще один товарищ погиб во время выполнения боевого задания, но его тело до сих пор не вывезли с поля боя — «И уже вряд ли получится», — добавляет Евгений. Сестра погибшего до сих пор обивает пороги военкомата, просит вернуть тело брата домой, чтобы похоронить.

Евгений признается, что хотел бы отправиться в зону СВО в этом году — не может оставаться в стороне, но жена против, боится, что в следующий раз он может не вернуться. Пробовал устроиться в Росгвардию или полицию, но не берут: говорят, возраст не тот, и даже, что удивило Евгения, его боевой опыт не помог ему в этой ситуации.

История записана со слов Евгения и является отражением его точки зрения.

Анастасия Маркова, IRK.ru
Иллюстрации сгенерированы нейросетью

Анастасия Маркова, IRK.ru