«Я рыдала у врача, прося помощи». Воспоминания бывшей пациентки психиатрической больницы

Пограничное отделение

Меня зовут Наталья. Мне 25 лет, и у меня диагностировали пограничное расстройство личности. К врачу я обратилась с неконтролируемыми приступами истерики, которые могли длиться по несколько часов, резала себе руки, постоянно ощущала внутреннюю опустошенность и потребность в других людях.

Но я не смогла получить помощь, на которую так рассчитывала. Состояние отечественной психиатрии оставляет желать лучшего, и это я знаю не понаслышке: мне «посчастливилось» побывать в двух отделениях одной из психиатрических больниц Иркутска.

Прежде чем получить направление на стационарное обследование и лечение в больнице, мне предстояло пройти несколько кругов ада. Совершенно не представляю, как это может сделать человек, нуждающийся в помощи, без чьей-либо поддержки. Сначала нужно взять направление у психотерапевта, записаться к которому можно только в определенный день, если, конечно, не устроишь истерику на месте — тогда все проще. Затем — сдать анализы, результаты которых ждать как минимум неделю. За это время состояние пациента может стать еще хуже, но это никого из врачей не волнует.

После того, как я получила результаты анализов, сразу поехала в больницу с вещами. После краткой беседы с главным врачом меня определили в палату отделения пограничных состояний. Это отделение отличается более доверительным отношением к пациентам, чем острое отделение.

По иронии судьбы, меня положили в палату №6, помните, как в повести Антона Чехова? В комнате без окон находилось несколько пациентов разных возрастов.

В первые десять дней пришлось сдать множество анализов, сделать ЭКГ, пройти психолога. И только после этого мне должны были поставить диагноз и расписать план лечения. Однако различные препараты стали давать уже с первого дня пребывания в больнице. На решающей беседе лечащий врач заявил, что мое состояние — это просто особенность моего характера.

— Ты такая, какая есть, мы тут ничем тебе не поможем, но раз ты к нам поступила, лежать будешь месяц, — услышала я свой вердикт.

В итоге в больнице я провела 46 дней.

Все это время я чувствовала себя подопытной мышкой. В первую неделю меня всячески выводили из эмоционального равновесия, чтобы проверить, насколько я адекватная и сдержанная. Для лечения пациентов в пограничном отделении применяют таблетки. Мне несколько раз меняли схему лечения, прежде чем подобрали нужные препараты.

Каждую неделю, приходя к своему врачу, я слышала вопрос: «Ну как вы?». Однажды я начала описывать свое состояние, то, что меня волнует, что я думаю, но меня осекли и сказали: «Таблетки нормально идут? Тогда иди — лечись дальше». И я пошла, потому что другого варианта не было.

Я поняла, почему сюда стремятся вернуться пациенты: с каждым возвращением в больницу их пичкают бОльшими дозами и более серьезными препаратами, которые вызывают привыкание.

Так как я лежала в пограничном отделении, мне можно было гулять по территории больницы и отделению, выходить курить, заходить в соседнюю палату, но только если там лежали женщины. Режим для всех был один: в десять часов отбой — и никого не должно быть в коридоре. Но это никого не останавливало: ночью на цыпочках пациенты ходили курить в туалет и тихо сидели в коридорах, пока их не заметят и не выгонят.

Выходить за пределы территории больницы без разрешения лечащего врача я не имела права. Но всегда можно было найти лазейки. Так, завсегдатаи больницы рассказали, как можно незаметно улизнуть из учреждения, например, в магазин.

Иногда я ходила к психологу на индивидуальные консультации. Но на этих сеансах чаще всего унижают. Кому-то такая практика помогала, мне — нет. Можно, при желании, пойти на групповую или арт-терапию — это, конечно, веселье то еще.

Я была послушным пациентом, но в любом случае обязана была находиться в отделении с понедельника по пятницу включительно. На выходные уезжала домой.
⠀
Честно говоря, я привыкла жить в больнице, мне здесь даже нравилось, как будто приехала на каникулы в детский лагерь. Меня держало здесь общение с такими же, как я. Мы поддерживали друг друга, играли в карты, рисовали, сплетничали о врачах и санитарах. И, как бы страшно это ни звучало, но больница стала моим вторым домом, где меня бесплатно кормили, лечили, здесь не надо было принимать решения и нести ответственность за что-либо.

Ближе к выписке мне стало хуже — сработал защитный механизм организма. Я думала: «А как же дальше самой, если никто не будет за мной следить?», «А кто даст лекарства бесплатно?», «А как же я без любимого больничного общества?».
⠀
Те, у кого есть деньги, после выписки чувствуют себя уверенно. Они продолжат сидеть на препаратах, наблюдаясь в частных клиниках. У меня денег не было. И после выписки резко ухудшилось самочувствие. Я мысленно готовилась ко второму попаданию в больницу и молилась — только чтобы не в острое отделение.

Острое отделение

Я два раза лежала в пограничном отделении. В третий раз, когда я находилась в ужасном состоянии, меня отказались там принять. Помню, как я рыдала у врача, прося помощи. Она, как мне кажется, из-за личной неприязни была непреклонной и отправила меня к главному врачу.

Как мне показалось, чтобы от меня отвязаться или проучить, главврач предложила лечь на недельку в острое отделение, пообещав потом перевести обратно в пограничное. Но меня обманули, и этого не произошло. Кстати, мне велели никому из родных не говорить, что я ложусь в острое отделение. Не знаю почему.
⠀
Острое отделение напоминает тюрьму. У меня забрали все вещи, включая телефон. Оставили полотенце, нижнее белье, зубную щетку и продукты, разрешенные в больнице. Подстригли ногти под корень. Выдали халат.
⠀
Все мои передвижения были ограничены одним коридором. В дверях палат есть отверстия, чтобы следить за пациентами. В туалетах есть перегородка и дверь, тогда как в пограничном отделении их нет. Меня это удивило.

Курить нельзя. Но за рабский труд и прислуживание санитаркам я могла выкурить одну сигарету в день втайне от всех.

Первую ночь я провела в коридоре, свободных мест в палатах не было. На всякий случай мне вкололи какой-то препарат, чтобы я ночью крепко спала, а не устроила чего. Перед тем, как определили койку, напомнили: «Держи все свои вещи при себе, а то могут украсть».
⠀
— Что теперь? — спросила я у санитара, когда меня определили в палату и я заняла свою постель.

— Ложись, — кратко ответил он.

И правильно, что там ещё делать — только лежать или слоняться по коридору.

Первая ночь прошла в страхе. Привезли завсегдатую больницы, пациентку, которая навела там шуму. Ее, естественно, привязали к кровати, и она всю ночь орала, не давая спать всему отделению.
⠀
Мне выписали лекарства и тщательно следили, чтобы я принимала все таблетки. Каждое воскресенье был банный день. Чтобы помыться, надо было стоять в очереди. Потом нам выдавали чистые халаты.

По понедельникам приходили врачи, чтобы узнать о самочувствии пациентов. Если человек был послушным и не устраивал беспорядков, отлежал пару месяцев без происшествий — его выписывали в этот день. Поэтому понедельников многие ждали с нетерпением. Я тоже ждала. Но, несмотря на то, что чувствовала я себя лучше, никто и не собирался меня ни переводить в другое отселение, ни отпускать домой.

Сюда хотят вернуться только самые отчаянные — завсегдатаи отделения, от приезда которых мурашки бегут по телу. Но человек так устроен, что способен привыкнуть ко всему.

Однажды я стала свидетельницей потасовки, которая произошла в очереди в душ. Одна из девушек толкнула другую, и завязалась драка. В итоге обеим пациенткам накинули ещё по месяцу лечения. А ведь одна из них, та, которую, толкнули, должна была уехать домой через два дня. Несправедливо? Будете оспаривать? Хорошо. Тогда вам накинут еще один месяц лечения.

А одна пациентка, как мне кажется, из-за неправильного лечения превратилась в «овощ». Она всегда сидела в коридоре и что-то мычала, опустив голову. И как ни орали на нее санитары, она на них не реагировала. Она ни с кем не разговаривала, ее кормили с ложки либо заставляли есть без ложки. А ведь всего месяц назад, когда она поступила в отделение, она была нормальной.

У санитаров в остром отделении есть развлечение. Они постоянно спрашивают у пациентов: «Какой сегодня день недели?». Календарей в отделении нет, многие путались. Таким образом санитары проверяли пациентов на прочность. А вот хорошим пациентам давали листок и ручку, чтобы они фиксировали дни недели.

Каждые три дня нам всем стригли ногти под мясо. Между прочим, это очень больно. А когда стричь было нечего, срезали чуть ли не кожу.

Лично меня хватило на две недели пребывания в остром отделении. И когда я поняла, что меня не собираются переводить в пограничное, я начала думать, как отсюда выбраться. Я попросила позвонить маме, чтобы просто с ней поболтать, мол, соскучилась. И мне разрешили. Я быстро ей описала ситуацию и слезно попросила меня забрать, и она согласилась. Ждать нужно было сутки.
⠀
Это были самые долгие сутки в моей жизни. Прежде чем я ее увидела, ей успели наплести, что я неадекватна и мне нужно остаться еще на некоторое время. Увидя ее, я не сдержала слез. Потом пошла собирать вещи, но меня остановили санитары, заявив, усмехнувшись, что еще не факт, что я уеду. Хорошо, что мама поверила мне и забрала домой — огромное спасибо ей за это.

Если вам очень плохо и ничего вам не помогает, но есть свободные деньги, то идите лучше к платному врачу или в частную клинику. Не портите себе психику, не травите себя таблетками, ведь не факт, что они вообще вам необходимы, возможно, вы обойдетесь терапией.

Комментарий психолога Алексея Васёнкина

Психическое расстройство личности — это состояние человека, при котором наблюдаются: нарушение чувств целостности своего физического и психологического «Я» (например, ощущение раздвоенности личности); отсутствие адекватного критичного отношения к себе; несоответствие реакций человека на определенные воздействия окружающей среды (или полное отсутствие этих реакций); неспособность контролировать свое поведение в соответствии с социальными, культурными, этическими нормами; неспособность менять свое поведение в зависимости от меняющихся условий среды.

Основными симптомами психического расстройства личности специалисты называют различные нарушения мышления, постоянные перепады настроения, неадекватность поведения, которое может выходить за рамки существующих культурных убеждений и норм, ощущение постоянного психологического дискомфорта в обычных условиях жизни человека, периодические приступы гнева, страха и паники. В этих случаях следует обратиться к специалисту.

Мы живем в таком мире, который, на мой взгляд, способствует появлению нарушений в психике человека, другими словами, внешняя среда влияет на то, что человек чувствовал постоянный психологический дискомфорт. Взять хотя бы поток агрессивной и негативной информации, который постоянно льется на человека из различных источников. Добавьте к этому постоянную загруженность на работе, стрессы, вызванные пробками, очередями, случайными конфликтами. Очень много факторов могут повлиять на развитие психического расстройства у психологически совершенно здорового человека. И важную роль в этом играют взаимоотношения с родными и близкими.

При определенных условиях и при должной работе над собой совместно со специалистом, будь это психолог или психотерапевт, расстройство может уйти — однако, возможны ситуации, когда в ходе лечения расстройство может, наоборот, усилиться. Я не специалист в психиатрии, но мне известно, что люди с клинической картиной после лечения живут как обычные здоровые люди в период ремиссии, но у некоторых из них все же случаются обострения. Все зависит от условий, в которых человек живет, от людей, с которыми общается.

Способы лечения расстройства зависят от клинической картины заболевания. В сложных случаях (как у героини), конечно, необходима госпитализация и медикаментозная терапия. Лечением в таких случаях занимаются психиатр или психотерапевт. Когда человек находится на пути к выздоровлению, тогда можно обойтись сеансами с психологами.

Анастасия Маркова, IRK.ru
Иллюстрации Степанова Семена

Анастасия Маркова, IRK.ru