БЦБК: год последний

День выдался солнечный и довольно жаркий. В нашей группе – несколько журналистов, старший вице-президент государственной корпорации ВЭБ.РФ Антон Григоров, представитель основного кредитора Байкальского ЦБК, и группа специалистов от ВЭБ.РФ, непосредственно работающих на объекте.

В декабре 2015 года по решению суда был заменен основной кредитор, а по решению государства в лице правительства РФ – оператор по ликвидации карт-накопителей (теперь это «ГазЭнергоСтрой»). Так что проблемы – старые, а люди для их решения пришли, в основном, новые.

Возможно, это произошло потому, что у нас работает один закон: инициатива наказуема. Семь лет прошло с момента окончательного закрытия БЦБК, но ничего не сделано для того, чтобы прибрать за ним. Следовательно, потребовались другие люди.

От лица ВЭБ сейчас главный ответственный за тему БЦБК – Антон Григоров. Он, кстати, еще в статусе замдиректора департамента экономики и финансов Правительства РФ, до прихода в ВЭБ, был инициатором проекта «Байкал: великое озеро великой страны», созданного для комплексного решения вопросов, связанных с озером, его экологией, экономикой прилегающих территорий, научным постижением уникального природного объекта.

Проект был разработан в 2016-2017 годах с участием сотен человек – ученых, экологических активистов, предпринимателей, представителей местного самоуправления, депутатов Госдумы и других заинтересованных лиц. Однако тогда Минприроды его аккуратно обрезало, оставив только экологическую составляющую и «выплеснув с водой» местное население. Сейчас Григоров непосредственно занимается Байкалом – завершением истории БЦБК и последующим развитием этой территории и прилегающих.

Идем по промплощадке. Работники советуют ходить только по дорожкам – в траве клещи и змеи.

Осматриваем водозабор комбината: закрыть этот объект невозможно – вода идет на ТЭЦ для города и для технических нужд. Это хозяйство поддерживается в приемлемом состоянии.

Вообще на балансе БЦБК находится очень много объектов, сетей, которые имели двойное назначение – работали и для комбината, и для города. Это и распределительная станция, питающая Байкальск электричеством, и водозабор для ТЭЦ, и причальные сооружения.

За цилиндрическим зданием водозабора – около тридцати метров лесополосы, отделяющей строение от Байкала. Берег выложен огромными плитами. Общая протяженность берегоукрепления – более километра. Это хозяйство тоже на балансе химкомбината. Нужно следить за надлежащим состоянием конструкций.

В прошлые годы одним из конкурсных управляющих предпринималась попытка распродать объекты БЦБК отдельными лотами. Получилось бы, как выражается Григоров, «лоскутное одеяло». Запусти сотню собственников да даже десяток – и рекультивация, комплексное развитие территории станут невозможными: договориться между собой они не смогут. Чтобы остановить этот сценарий, по решению суда был сменен конкурсный управляющий. Распродажа отдельными лотами была остановлена, решили, что правильно – продавать имущественный комплекс одному собственнику – потенциальному инвестору.

21 июля пройдут первые торги по реализации имущества БЦБК, 341 объект собран в единый лот (237 объектов недвижимости и 104 – движимого имущества, неразрывно с ними связанного). Стартовая цена – 364 миллиона рублей. Отдельными лотами пойдут только семь объектов, являющихся залоговым имуществом «Иркутскэнерго»: там другой порядок торгов и оплата. В единый лот это имущество включить юридически невозможно без согласия залогового кредитора. Стартовая цена – 2,6 миллиона рублей.

Полная ликвидация БЦБК – его официальное исключение из Единого государственного реестра юридических лиц – должно состояться летом-осенью 2021 года. То есть обратный отсчет начался.

Задаем главный вопрос – есть ли потенциальный покупатель на имущественный комплекс БЦБК? А то ведь торги могут и не состояться – много ли найдется желающих купить за 364 миллиона рублей такое обременительное хозяйство?

— Есть потенциальный покупатель, — говорит Григоров, — одна из дочерних компаний ВЭБ.РФ. Если бы не единый лот, то, высока вероятность, что хорошее имущество быстро бы раскупили, плохое – осталось бы. А на БЦБК имеется не просто плохое имущество – очень плохое! Например, емкости с остатками химреагентов. Или подземные коммуникации, в которых имеются остатки.

Пытаюсь сложить в голове цифры кредиторской задолженности, которая есть у БЦБК перед ВЭБом (все же компания, по поручению правительства РФ, выкупила долги других кредиторов на сумму 1,8 миллиарда рублей, чтобы, таким образом, процесс банкротства был управляемым), расходы на текущее содержание БЦБК (ВЭБ же их и финансирует – охрану объектов, юридические вопросы по постановке на учет объектов недвижимости) и сумму, которую планируется потратить на выкуп единого лота. Эти 364 миллиона вернутся ВЭБу в качестве погашения кредиторки?

— Кредиторская задолженность и выкуп имущества – это разные истории, — продолжает Григоров. — Из тех средств, которые мы потратим на выкуп, если будем участвовать в торгах, только незначительную часть средств получим обратно. Потому что в первую очередь деньги, вырученные с торгов, пойдут на выплату долгов по налогам, другим обязательным платежам. Миллионов 300 сразу уйдет государству.

Общий долг БЦБК – более 5 миллиардов рублей.

— Если случится так, что одна из наших дочерних компаний купит единый лот и мы поймем, что нужны большие инвестиции в площадку, чтобы ее рекультивировать, тогда обратимся к нашему наблюдательному совету с вопросом о передаче всего имущества государству, — поясняет Григоров.

Сейчас группа специалистов изучает все объекты БЦБК, чтобы составить план, в какой последовательности и сколько средств потратить на рекультивацию, разбор или укрепление, ремонт строений и сооружений. Если сумма будет приемлемая, а ВЭБ приобретет единый лот, то профинансирует очистку территории сам. Если слишком большая – вопрос рекультивации будет решаться за государственный счет, как это происходит с картами-накопителями, бывшими очистными БЦБК и ТЭЦ. Эти объекты были переданы муниципалитету и государству в 2014-2017 годах, и сейчас рекультивация может финансироваться в рамках госпрограмм.

Подъезжаем к огромной горе на краю промплощадки. Сюда десятилетиями вывозили кору, которую снимали со стволов перед тем, как их размолотить в щепу и пустить на варку целлюлозы. Этот вид отходов – более-менее безвредный. Горожане охотно берут кору для своих дачных участков. Ее любит знаменитая байкальская клубника: кора, высыпанная на грядки, не дает расти сорнякам. Но коры в тысячи раз больше потребности, часть – непригодна – отдельный вопрос, как с ней быть.

Следующий объект – сушильный цех. Огромный полуразрушенный корпус. Крыша была спроектирована таким образом, что за счет плюсовой температуры внутри цеха зимой с нее снег сам сходил. Но это было раньше, когда предприятие работало. После прекращения производства цех не отапливался, снег скапливался, и под его тяжестью кровля рухнула, причем в нескольких местах. Окна тоже пострадали, так что под ногами скрипят стекла. Такая же картина наблюдается и в других корпусах.

В начале 50-х годов, когда принимали решение о строительстве целлюлозно-бумажного комбината, рассматривали порядка 20 потенциально пригодных площадок. Отобрали две: одна – на Ангаре, между Листвянкой и Иркутском, другая – Солзан. Решили разместить на Солзане: справа — саму площадку, слева – рабочий поселок, а потом и город.

Провели железную дорогу, по которой пошли эшелоны леса. Древесина приходила на биржу и попадала в деревоперерабатывающий цех, где ошкуривалась, кора вывозилась на отвалы. Дерево рубилось в щепу и варилось в огромных чанах либо в щелоке, либо в кислоте. После варки масса разделялась на потоки целлюлозы и отходов. Целлюлоза по конвейеру превращалась в готовую продукцию, а из отходов восстанавливали щелок для повторного использования. Что уже не подлежало переработке – лигнин, осадок – частично сжигали и перерабатывали, но основная масса шла в отходы.

До запуска печи в конце 1980-х годов лигнин складировали на картах Солзановского полигона, в нескольких километрах от комбината. А золошлаки от сжигания угля на ТЭЦ (варка требовала и электричества, и тепла) размещались на Солдатских картах, позже – на Бабхинском полигоне, который находится со стороны Утулика.

Рассматриваем цех, в котором располагались известковые печи. Внутрь не заходим – небезопасно.

Варочный цех, сульфатный, хлорное хозяйство… Самые грязные места там, где проходила варка, и где могли быть утечки. Это специфика емкостного хозяйства: пока емкости целы — загрязнения нет, но нужно убрать до того, как проржавеет и прольется.

На территории БЦБК теперь можно ремейк «Сталкера» снимать. Становись в любом месте и наблюдай постапокалипсис. Звуки соответствующие: там что-то скрипит, там – металлическая обшивка хлопает на ветру, а вон там, в глубине обрушившегося цеха – мерно капает, отсчитывая секунды, часы, годы с момента последнего «пикника на обочине».

В 1980-х годах начали проявляться промоины – сформировалась линза под комбинатом: с емкостного хозяйства в процессе эксплуатации всегда что-то текло, и под заводом накапливались различные вещества. Поэтому была реализована идея создания перехватывающих и мониторинговых скважин. Это позволяло следить за уровнем загрязнения подземных вод.

Сейчас действует всего одна скважина – мониторинговая. Прошли к ней пешком, миновав несколько законсервированных. Мониторинг проводит ФГУП «Гидроспецгеология», результаты обобщаются поквартально. Но данные с одной скважины не позволяют объективно оценивать состояние подземных вод. Вопрос перехватывающего водозабора и запуска полноценного мониторинга сейчас рассматривается.

Тот, кто выкупит имущество БЦБК, будет обязан вести мониторинг. Если не откачивать воду, линза просуществует еще несколько десятков лет. Пока скважина показывает, что концентрация загрязняющих веществ держится.

— Большой вопрос по коммуникациям: где-то трубы пустые, а где-то – заполненные, — рассказывает один из специалистов. – Чем? Надо выяснять. Трубы эксплуатировались 50 лет. Там много неожиданностей, о которых не знали даже те, кто пришел работать в 80-х годах. Есть много видов канализации: ливневая, хозбытовая, промышленные стоки. Есть коммуникации химических веществ – из хлорного хозяйства шел трубопровод в отбеливающий цех, есть потоки черных и белых щелоков.

Группа, созданная ВЭБом, должна разобраться, где что находится. Для этого идут в технический архив. Он располагается в большом помещении, уставленном стеллажами с десятками тысяч папок. Тут – схемы цехов, коммуникаций, вся техническая документация, информация о том, какая труба куда шла и что в нее закачивалось.

— Далеко не все емкости можно открыть и посмотреть, что там находится, — говорит специалист ВЭБ. Тем не менее, сами собираются проверить все.

Решаем посетить ТЭЦ: объект находится в непосредственной близости к комбинату, связан с ним коммуникациями. Чтобы попасть туда с территории БЦБК, нужно открыть замки с двух сторон — там стоит высокий металлический забор.

ТЭЦ работает менее чем на 10% своей мощности. Когда-то ее основным потребителем был комбинат, город шел привязкой. Теперь остался только город, так что теплоисточник работает на минимуме своей мощности. Это экономически невыгодно.

Нас встречает Федор Ларченко – директор ООО «Теплоснабжение», обслуживающего ТЭЦ.

— Мощность ТЭЦ в данный момент – 48 мегаватт. Только один котел минималку выдает 40 гигакалорий, а у нас три котлоагрегата. На город надо летом 15, зимой – 35 гигакалорий. То есть мы летом деньги вообще в пустоту выбрасываем. Минимальный объем угля летом для обеспечения горячего водоснабжения – 220-240 тонн в сутки. Тонна угля – 2 тысячи рублей. ТЭЦ была создана, в основном, для обслуживания комбината. И второстепенно шел город. На ТЭЦ обычно есть градирные установки – для охлаждения воды, а у нас их не было – у нас градирней был город.

Половина оборудования сейчас, хоть и находится в рабочем состоянии, не нужна. Часть площадей огорожена – оборудование стоит, но не эксплуатируется за ненадобностью. Но есть проблема с подготовкой к зиме, с ремонтом. Денег, выделяемых регионом на компенсацию выпадающих доходов теплоисточника, хватает только на то, чтобы пройти отопительный сезон.

Федор Ларченко рассказывает, что в 2014 году был проект, по которому в 2018 году в Байкальске должен был начать работу новый, эффективный и современный, теплоисточник. На территории ТЭЦ определили площадку, разработали график перехода на новый теплоисточник, детальный план на три года, что будет ремонтироваться на старой ТЭЦ до 2018 года, а что – нет, поскольку планировалось ее постепенное закрытие.

— Был тогда губернатором Ерощенко. Но губернатор поменялся, стал Левченко, и целый год он ходил, вникал в ситуацию, запрашивал информацию. Второй год он решал, третий год – обсуждал, на четвертый – ушел, — рассказывает директор ТЭЦ сложные перипетии местной политики, итогом которой стало отсутствие нового теплоисточника и плачевное состояние старого.

Ларченко и Григоров тепло прощаются: и тому, и другому понятно, что работают они в едином проекте, хоть компании, формально, разные.

— Нужно реализовывать общие планы, — делится Антон Григоров, — потому что коммуникации, объекты БЦБК связаны с ТЭЦ в единую технологическую линейку, и это нужно учитывать. Кроме того, де-факто – это единая площадка – заниматься одной ее частью и не понимать, что происходит с другой – невозможно! Поэтому требуется синхронизация всех проектов.

— Речь идет не только о синхронизации на этапе рекультивации, но и о формировании единого плана развития территории, так называемого мастер-плана. Сейчас ВЭБ работает над этим документом, — рассказывает Антон Григоров.

По его мнению, нужно сформировать общее видение на ближайшие 25 лет. Туризм, конгресс-центр, хранилище и обработка данных, дикоросы, «зеленые» производства – эти и другие проекты, по его мнению, могут составить будущее Байкальска.

Галина Солонина, IRK.ru
Фото Маргариты Романовой

Галина Солонина, IRK.ru