Лесной бизнес по-иркутски

В Иркутской области стремительно развивается история, которую точнее всего можно назвать так: «Как министр Сергей Шеверда обведет вокруг пальца правоохранительные органы региона». В ближайшее время в суд должно поступить уголовное дело о незаконных рубках в природном заказнике «Туколонь», расположенном в Казачинско-Ленском районе, фигурантом по которому проходит руководство министерства лесного комплекса Иркутской области (глава — Сергей Шеверда). Но уже сейчас есть все основания полагать, что дело развалится.

А между тем это один из самых ярких случаев коррупции в лесной сфере, который вызывает возмущение не только у простых людей, но и у руководства страны. Возможно, если чиновники-коррупционеры «обставят» прокуроров и следователей, экспорт древесины волевым решением Москвы наконец-то запретят, и тогда у всех станет меньше работы — и у министра Шеверды, и у правоохранительных органов, и у лесоэкспортеров.

Проследим на примере дела о «Туколони», как чиновники «помогают» наводить порядок в лесной сфере. В производстве следственного управления Следственного комитета РФ по Иркутской области находится уголовное дело, возбужденное 10 июня 2018 года по части 3 статьи 286 УК РФ «Превышение должностных полномочий с причинением тяжких последствий» и части 3 статьи 260 УК РФ «Незаконная рубка лесных насаждений, совершенная в особо крупном размере группой лиц по предварительному сговору или организованной группой». Оно возбуждено по факту незаконных сплошных санитарных рубок в заказнике «Туколонь». Фигуранты дела — должностные лица регионального минлеса, которые под видом оздоровительных мероприятий санкционировали сплошные рубки особо ценных реликтовых лесов на площади 116 гектаров в государственном заказнике.

Незаконные действия чиновников выявила Байкальская межрегиональная природоохранная прокуратура. Она же остановила этот вал, чем спасла как минимум 500 гектаров особо ценного леса первой категории. Леса — как природного комплекса, а не штабеля бревен для вывоза в Китай.

Санкции по указанным статьям — до 10 лет лишения свободы, значительные штрафы, запрет на право занимать определенные должности и так далее. Есть все основания полагать, что если дело дойдет до суда, то прокуратура попросит для обвиняемых максимально жесткое наказание, поскольку ущерб, причиненный государству, оценивается в 800 миллионов рублей. Но, что особенно важно, в том случае, если прокуратура выиграет дело в уголовном процессе, разрушится бизнес-модель, в которой чиновники действуют вопреки интересам государства.

Ход первый — арбитражный дебют

После того как материалы Байкальской природоохранной прокуратур передали в СК РФ и замаячило скорое возбуждение уголовного дела, служба по охране животного мира Иркутской области вдруг 29 мая 2018 года, за два дня до собственной ликвидации, подала в арбитражный суд иск к областному министерству лесного комплекса и подведомственному ему лесхозу, обвиняя их в нарушении порядка согласования санитарных рубок на территории заказника.

В феврале 2018 года губернатор Иркутской области Сергей Левченко издал Указ о присоединении службы по охране животного мира к министерству лесного комплекса. Согласно этому документу, служба как самостоятельный орган власти прекратила существование 1 июня 2018 года. Могли ли должностные лица ведомства не знать об этом? А если знали — с какой целью подавали в суд на правопреемника?

В результате этого «реорганизационного маневра» возникла парадоксальная картина — вместо службы по защите животного мира против министерства в арбитражном процессе стало бороться… само министерство! В этой странной ситуации суд привлекает к процессу областную прокуратуру.

Ни истец-ответчик, ни прокурор, позже вступивший в судебный процесс, ходатайство о прекращении арбитражного дела в суд не направили.

Чудодейственным образом минлес, который дал подведомственному учреждению ОГАУ «Лесхоз Иркутской области» прямое указание на вырубку в «Туколони» и заключил с ним соответствующий договор, стал истцом, оспаривающим эти же действия! Неприкрытый междусобойчик. Остается надеяться, что прокуратура и суд это заметят.

Сам областной лесхоз тоже решил не отсиживаться в стороне, внезапно порадовав суд ходатайством о проведении дендрологической экспертизы. Почему внезапно?

Во-первых, никто в этом процессе, включая истца, не высказывал сомнения в обоснованности лесопатологической ситуации: предметом иска стало расторжение договора купли-продажи лесных насаждений, потому что служба по охране животного мира посчитала нарушенной процедуру заключения этого договора. (Нельзя назначать рубки в заказнике, не согласовав это с органом власти, уполномоченным быть «вторым ключом» — службой по охране животного мира). Как следствие — признание незаконными действий по санитарным рубкам на основе этого «нарушенного» договора. Но ответчик вдруг попросил суд разобраться именно в дендрологии.

Во-вторых, лесхозу, как участнику арбитражного процесса, от этой дендрологической экспертизы ни холодно, ни жарко. Если предположить, что учреждение является добросовестным участником арбитражного процесса, а не марионеткой в руках минлеса, то в этом деле «его хата — с краю», потому что он сам ничего не нарушал. Его действия, в том числе по вырубке леса — вполне обоснованные и надлежащим образом подкреплены документами. Лесхоз не определяет вид санитарных рубок, не готовит акты лесопатологического обследования (это все — в ведении минлеса). В деле «Туколони» он просто выполнял договор купли-продажи лесных насаждений, к нему нет претензий. Именно он ходатайствует о дендрологической экспертизе, которая никоим образом не улучшает и не ухудшает его собственные дела в процессе.

В-третьих, для ходатайства о дендрологической экспертизе (цель которой, на секундочку, — оценить повреждения древостоя на месте вырубки) лесхоз выбрал самое «подходящее» время — аккурат к сезону сугробов и холодов. Впервые ходатайство заявлено на заседании 7 ноября 2018 года.

Арбитражный процесс — великолепное юридическое действо, где можно пронаблюдать манипуляции одновременно и предметом иска, и составом участников. Надеемся, прокуратура не дремлет, наблюдая юридическую эквилибристику чиновников.

После череды переносов заседаний, уже 7 февраля 2019 года, суд назначил проведение дендрологической экспертизы, но в связи с холодным временем года — в камеральных условиях (на основе документов), то есть без выезда в лес.

В определении суда написано: «Для экспертов должны иметь значение только фактически установленные и изложенные в отчетах обстоятельства, связанные с проведением натурного обследования лесных участков, поскольку, учитывая зимний период, возможность провести натурные обследования лесных участков назначенными экспертами отсутствует». При этом прокурор возражал против передачи экспертам части документов, поскольку их законность подвергается сомнению.

Почему участники процесса решили не ждать, когда снег сойдет, чтобы провести в лесу изучение порубочных остатков и в первую очередь пней, а форсировали события — это еще один вопрос. По сути, из-за сезона суд позволил провести проверку в камеральных условиях (в помещении — Прим.ред.) на основе отчета научно-исследовательской работы, о котором речь пойдет далее и к которому есть множество претензий.

Согласно закону «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», заключение экспертов должно отвечать требованиям «объективности, всесторонности и полноты исследований». Но, может, не всегда?

Авторитетные эксперты из Братского государственного университета, назначенные судом для проведения дендрологической экспертизы, воспользовались послаблением. Вместо того, чтобы заявить о необъективности подхода при невозможности проведения дендрологической экспертизы на местности, они берутся за проверку документов.

Перечень документов, которые передали на экспертизу, составлен в соответствии с ходатайством областного лесхоза. Он включал восемь позиций — копии актов лесопатологических обследований, отчетов по выполнению договоров, отчета по теме «Проведение комплекса НИР по обследованию лесных участков» и другие. Но почему-то не включал такой важный документ, как Акт внеплановой выездной проверки федерального Агентства лесного хозяйства (Рослесхоза), датированный 19 декабря 2018 года. Так что избирательность подхода к списку документов продолжает череду вопросов.

Единственная надежда в этом процессе — на прокуратуру. Похоже, для защиты интересов государства ей не обойтись без особой настойчивости. Такая возможность есть уже сейчас — до 1 апреля, как определил судья, участники могут направить в арбитражный суд свои вопросы экспертам.

А вопросов, как выясняется при более детальном рассмотрении, немало. Например, почему независимые эксперты, назначенные арбитражным судом, исследования проводят на основании результатов научно-исследовательских работ (НИР), заказанных и оплаченных стороной, напрямую заинтересованной в признании санитарных рубок законными? 9 октября 2018 года (уже после возбуждения уголовного дела!) Иркутская областная коллегия адвокатов «Щит», которая представляет в следствии по уголовному делу интересы чиновников из минлеса, заключила с Институтом леса имени В.Н. Сукачева, подразделением ФГБНУ Федеральный исследовательский центр «Красноярский научный центр Сибирского отделения Российской академии наук», договор о проведении научно-исследовательских работ на спорных участках в «Туколони». Никакие погодные условия их экспертам, работающим в поле с 13 по 23 октября, почему-то не помешали. Конечно, было бы любопытно узнать, исследуется ли прокуратурой вопрос о погодных условиях на территории заказника в период проведения НИР? Обычно к 13-23 октября в этой местности уже лежит снег, поэтому объективная дендрологическая экспертиза просто невозможна.

Впрочем, результаты НИР — предсказуемые: «Назначение сплошной санитарной рубки по результатам ЛПО (лесопатологического обследования) 2017 года на лесных участках, расположенных в кварталах 276 (выдел 18), 301 (выделы 6, 7, 8) и 302 (выделы 1, 3, 5) Новоселовской дачи Карамского участкового лесничества Казачинско-Ленского лесничества Иркутской области на территории государственного природного заказника регионального значения с комплексным (ландшафтным) профилем „Туколонь“, не противоречит действующим требованиям нормативного регулирования санитарно-оздоровительных мероприятий». Что, видимо, и требовалось доказать.

По актам лесопатологического исследования тоже есть вопросы. Экспертам их дали для подготовки дендрологического заключения, но не подкрепили материалами Рослесхоза, проверкой которого эти акты признаны содержащими недостоверные сведения.

Правда, открытым остается главный вопрос — почему в судебном процессе нет природоохранной прокуратуры, которая специализируется на экологическом законодательстве и заинтересована в поддержке профессиональной репутации. Это был бы авторитетный оппонент по вопросам дендрологической экспертизы, которую «слепили из того, что было». В заседании арбитражного суда 8 апреля мы получим ответы на многие эти вопросы.

Мат — развал уголовного дела

Возвращаемся к уголовному делу, которое расследуется параллельно и, казалось бы, «совсем не связано» с арбитражными баталиями минлеса против самого себя. В рамках расследования следствие приняло решение вместо дендрологической экспертизы заказать фитосанитарную. Ее результаты лягут в основу материалов уголовного дела и станут важнейшим элементом обвинения.

Однако здесь — очень тонкий момент, который хорошо понимают обвиняемые чиновники. Дело в том, что фитосанитарная экспертиза исследует так называемые подкарантинные объекты — землю, здания, строения, сооружения, места складирования, оборудование, транспортные средства, контейнеры, иные источники проникновения или распространения вредных организмов. Предмет такой экспертизы — фитосанитарные или карантинные сертификаты.

Как только обвиняемые предъявят дендрологическую экспертизу, «устоявшую» в рамках арбитражного дела, фитосанитарную можно будет выбросить. И хотя решения арбитражного суда не являются автоматической прелюдией для уголовного процесса, едва ли судья откажется учесть доводы адвокатов, которые будут ходатайствовать о том, чтобы приобщить ее результаты в качестве доказательства невиновности «чиновников-лесорубов». Для уголовного судебного процесса дендрологическая экспертиза будет иметь более веское значение. Ведь объект — непосредственно деревья (пни), цель — определение их состояния к моменту вырубки. И уже не будет важно, как и кем проводилась эта дендрологическая экспертиза, с выездами в лес или сидя на стуле, поскольку статус документа будет «закреплен» решением суда.

Следовательно, суд не поддержит уголовное обвинение. Чиновники министерства вернутся к своей «нелегкой» работе по разграблению заказников с лесами первой категории, нерестоохранных лесов и прочего.

И опять вопросы. Почему следственные органы не привлекли действительно независимых экспертов из других регионов, чтобы провести именно дендрологическую экспертизу? Ведь только на ее основе можно понять, что каждое второе дерево не было заражено, а следовательно, сплошные санитарные рубки были назначены и совершены необоснованно! У следствия была бы более сильная позиция в суде. И чиновники, принявшие решение выкосить лес на особо охраняемой природной территории, понесли бы должную ответственность перед государством. Да «бы» мешает. А уголовное дело разваливается на глазах.

Складывается ощущение, что минлес играет сложную шахматную партию на нескольких досках, а его компетентные соперники не видят всю диспозицию целиком — только маленький кусочек своей ведомственной доски. И не понимают, что в этой многоходовке нет второстепенных этюдов. Мат! И нет других слов про наши сибирские леса, уплывающие эшелонами в Китай.

Фотографии предоставлены пресс-службой Байкальской межрегиональной природоохранной прокуратуры

Ирина Петровская, IRK.ru