«Сестренку забрали, а я до конца смены дотерпела»

Иван Вильчинский, программный директор радио «МСМ»:

— Первый раз ездил в пионерский лагерь, наверное, после шестого класса. Находился он в местности Капсал на берегу озера и назывался «Колосок». В День непослушания мы несколько раз исправляли его название на «Колобок», для этого приходилось забираться на ворота и менять надпись.

Во второй раз меня отправили в «Северный Артек» в Братске. Просто фантастический был лагерь! Я уже был взрослым, очень активным, меня выбрали председателем совета отряда. Наш отряд в итоге признали лучшим и вручили главный приз. После «Колоска» этот лагерь казался мне огромным, в нем отдыхало столько детей.

Отдых в лагере я не любил. Когда поехал первый раз, помню, как на второй день забрался на крышу, сильно переживал и думал: скорее бы меня отсюда забрали. Но это в первые дни, а потом мне очень понравилось. Особенно, когда был Нептуном с зеленой бородой, которую смастерил из водорослей, и в короне. Плыл на плоту к берегу, где меня ждали ребята, и в этот момент бревна разошлись. Рухнул в воду, борода у меня запуталась, еле выплыл, но все равно эмоции, что я — Нептун, остались.

Дискотеки в то время называли «массовками». Мне они очень нравились. Во-первых, это нарушение распорядка, потому что «массовки» проходили вечером один или два раза в неделю. Во-вторых, была возможность приглашать девочек. Я был самым младшим в отряде, и мне было какое-то отдельное внимание, девочки не отказывались со мной танцевать.

Под конец сезона в «Северном Артеке» я безумно влюбился в пионервожатую. Мне было лет 12, а ей, наверное, 22 или 23 — только после института. Во время пионерского костра даже хотел ее поцеловать, она меня отвергла, но был уверен, что девушка, ее звали Ира, отвечает мне взаимностью. У нас с ней был серьезный разговор, говорил о своих чувствах: «Ты что, не понимаешь, что ли, что я тебя люблю?». Она плакала, но не могла ответить тем же. Вот такие первые любовные эмоции пережил в лагере.

Яна Лисицина, художник:

— Лагерные дела — неотъемлемая часть честного пионера в Советском Союзе. А я была честным пионером, хотя и несколько задумчивым. Жила на Сахалине, это Дальний Восток и прекрасные льготы в те времена для трудящихся. Детей на отдых отправляли на Черное море, причем бесплатно. Собирали от предприятия родителей отряд, сажали на самолет и через Москву — к теплому морю и ласковому солнышку.

Один раз поездку я заработала себе сама, интеллектуальными усилиями: заняла первое место в областной олимпиаде по биологии, точно ответив, почему у рачков-дафний отваливаются хвостики. Наградой была поездка во всесоюзный лагерь «Артек». Папа на всякий случай сходил в горком, поэтому путевку не зажилили. Я думала, в Артеке все такие заучки, как я, но жизнь оказалась более цветастой. Девочка-азербайджанка с крохотными усиками над прелестной верхней губой при знакомстве сразу спросила меня, есть ли у меня жених и приданое. У нее, как оказалось, был жених и свадьба скоро, ну, почти скоро. А у меня не было даже котенка, только рыбки в аквариуме. А еще я подружилась с молдаванкой с романтической фамилией «Гараж» и до сих пор храню открытку с интерьером каса маре. Если же обобщить все мои лагеря, то в основном там я рисовала разные стенгазеты и лозунги, а также негров масляной краской на стене корпуса, потому что мир, дружба и у завхоза много черной краски оказалось.

Михаил Сигал, генеральный директор «Восток Центр Иркутск»:

— В 11 лет я ездил в спортивно-трудовой лагерь. Для меня это были первые моменты свободы от родителей, возможность похулиганить, особенно по ночам, но в то же время первые моменты ответственности за себя. Больше всего в лагере мне не нравились дневной сон и отбой. У нас был жесткий распорядок: подъем в шесть утра, тренировка, и в восемь часов мы шли на работу в поле. Затем обед и снова в поле, вторая тренировка и вечером танцы. К нам приезжали студенты из стройотрядов в куртках, увешанных значками, и пели нам под гитару песни «Машины времени», Боярского и других.

Наш лагерь состоял из строительных вагончиков, которые располагались на берегу Кимильтейки. В обычное время это была река «переплюйка» — уровень воды «по колено». Однажды мы, работая в поле, попали под сильный ливень и бегом вернулись в лагерь, когда прибежали, вода уже поднялась на полтора метра, и мы прыгали в нее прямо с берега в одежде, ведь все равно были мокрые. Вода была ледяная. Начиналось большое наводнение, мы тогда этого не понимали. Меня, простывшего, через два-три дня отправили домой, а еще через пару дней всех эвакуировали, а сам лагерь смыло.

Алёна Бочкарёва, актриса Иркутского драматического театра имени Охлопкова:

— Первый раз я ездила в лагерь в семь лет. Не помню, где находился, но назывался он «Ласточка». Первые поездки в лагерь заканчивались тем, что я плакала, просила родителей забрать меня, и они увозили домой. Только когда постарше стала, втянулась.

Нас очень вкусно кормили. Когда давали апельсины, мандарины, йогурты, я их не съедала, как остальные дети, а оставляла на вечер. После ужина давали стакан кефира и все, когда хотели есть, я доставала свои запасы и те, что привозила мама, и делилась со всеми.

Глеб Ворошилов, актер Иркутского драматического театра имени Охлопкова:

— В детстве отдыхал в лагере «Металлург» в деревне Олха. Мне было где-то 8 лет, когда первый раз туда поехал. Потом ездил каждое лето, еще и по два раза иногда. Мы довольно весело проводили время: играли в «Кошки-мышки», «Казаки-разбойники» и «Зарницу».

Помню, команда из нашего лагеря поехала на КВН в «Орленок». Про меня такую песенку написали: «А сейчас на сцену выйдет мальчик Глеб, этот парень рэпом зарабатывает хлеб, давай, корефан, читай свой текст. В этом тексте много хороших мест». Мы там всех победили.

Нравилось сидеть у костра и петь песни под гитару. На открытие и закрытие смены делали большой костер. Еще у нас был баянист, и днем мы ходили в беседку, он играл, а мы пели. Мне нравились в лагере второй завтрак, полдник и паужин. Был у нас «Ночной кефир» — целый обряд, когда в десять вечера мы выпивали по стакану кефира.

Сергей Дубянский, актер Иркутского драматического театра имени Охлопкова:

— В 15 лет ездил в языковой лагерь на Байкале. Наверное, это был один из самых ярких и счастливых моментов в моей жизни. Там познакомился с ребятами, с которыми до сих пор связывают теплые дружеские отношения. Уже пошел 12-й год нашей дружбы. Мы жили в палатках и параллельно изучали английский язык. Уроки были очень интересными, изучали язык в игровой форме. С нами поехал носитель языка — канадец, и у нас была возможность практиковать разговорный английский, общаясь с ним.

Запомнилась «Зарница», конечно. Это было очень круто, когда вы идете группой в несколько человек и не понятно, кто из вас шпион, предатель, вам нужно его вычислить. Вы должны победить другую команду, а команд много, и не ясно, кто против кого. Интересная игра, столько эмоций у нас было.

Ольга Аксаментова, заместитель министра культуры и архивов Иркутской области:

— В пионерлагерь я ездила после четвертого класса, мне было лет 10. Честно говоря, это был первый и последний раз (смеется). Вместе со мной поехала младшая сестра, ей было семь лет. Она пробыла только три дня, очень сильно скучала, плакала. Сестренку забрали, а меня не стали, я еще до конца смены дотерпела. Опыт был неудачный. У меня были бытовые сложности, например туалет на улице и прочее. Оказалось, что я домашний ребенок. Больше в лагерь не ездила, не просилась (смеется). Мы в основном летом отдыхали с родителями в бухте Песчаной на Байкале и в Аршане.

В пионерлагере мне запомнилось, как мы бегали в комнату к соседям и мазали им лица зубной пастой, пока они спали. Был замечательный костер, не знаю, сейчас делают такие или нет, высотой в три моих роста. Его делали на закрытие смены. В лагере я очень любила кисель, он был розоватого цвета и такой плотный-плотный, до сих пор с удовольствием пью этот напиток.

Илья Резник, министр спорта Иркутской области:

— С четвертого класса я занимался баскетболом, тогда же первый раз поехал в лагерь, организованный ДЮСШ. Мы жили в палатках на берегу Иркута, там был песчаный пляж. Лагерь находился на полном самообеспечении. В нем только тренеры и спортсмены — баскетболисты и немного шахматистов. Старшим было лет 16-17, младшим — 10-11.

Подъем был то ли в семь, то ли в половину восьмого утра, точно не помню. Зарядка, кросс от полутора до семи километров, умывание в Иркуте, завтрак. Импровизированная столовая — навес из брезента или полиэтилена, столы и лавочки. Дежурили по отрядам. Мальчишки два раза в день ходили за дровами, разводили костер, срезали траву и носили воду. Девчонки помогали готовить обед и ужин.

Первая тренировка проходила утром в 10-11 часов. Мы вкапывали столбы и к ним прикрепляли кольца, на деревьях делали турники, ворота футбольные из бревен ставили. Затем обед, сон-час, небольшой отдых, иногда купались в Иркуте, ловили рыбу, и вечером вторая тренировка. После ужина обязательно ходили за дровами. Воду носили во флягах с источника, расположенного неподалеку. Ездили в ближайшие совхозы, пололи турнепс и другие культуры. Однажды нам даже баранов доверили мыть.

Мы с удовольствием бегали кроссы по песку, играли в баскетбол на сухой земле и гоняли в футбол, и это так сближало, возникала крепкая дружба между ребятами разного возраста. Чувствовалась преемственность и поддержка. До сих пор общаемся с коллегами-баскетболистами, которые тоже были в лагере.

Для меня поездка в лагерь — это опыт самостоятельной жизни. Понимал, что если за дровами не сходишь, никто тебе ничего не приготовит, если сам за собой посуду не помоешь, никто ее мыть не станет.

Родители очень много всего делают для нашего комфорта в детстве, чего мы обычно не замечаем, а тут было полное самообслуживание. Единственное, я бы очень рекомендовал оторвать современных детей от гаджетов на время отдыха в лагере, чтобы там связи не было. Чтобы они в реальный мир могли погрузиться, потому что в виртуальном дети и так много времени сейчас проводят.

Алина Вовчек, IRK.ru
Фото из личного архива героев статьи