Виктор Кузеванов: «Я говорю саду „до свидания“, не прощаюсь с ним»

Перестройка: ботсад под угрозой исчезновения

В период перестройки я работал в академическом Иркутском научном центре в СИФИБРе (Сибирский институт физиологии и биохимии растений. — Прим. авт.), возглавлял совет молодых учёных, действовал в комсомолии. Так получилось, что кроме научной работы мы активно занимались общественной деятельностью. В конце перестройки меня избрали депутатом Свердловского районного совета, куда я не предполагал попасть, поскольку был далек от политики. Избрали председателем депутатской экологической комиссии и членом Президиума Совета народных депутатов Свердловского района.

Это был 1989 год. После рабочего дня мы собирались в Свердловском райсовете и пытались решать неотложные проблемы района и города. В нашу экологическую комиссию тогда поступило письмо от коллектива Ботанического сада ИГУ. Они жаловались, что нет воды и инструментов, из-за чего погибают растения. Когда стали разбираться в ситуации, сотрудники сада заявили, что решение возможно только на уровне ректората университета.

В то время ректором ИГУ был профессор Фёдор Карлович Шмидт. За развитие ботсада отвечал проректор по хозяйственной части, так как для университета сад являлся второстепенным вспомогательным подразделением. При создании сада 75 лет назад предполагалось, что шесть равноправных учредителей во главе с Иркутским областным краеведческим музеем вместе организуют и будут использовать общегородской ботанический сад для иркутян при научном сопровождении госуниверситета.

С началом Великой Отечественной войны администрация Иркутска позволила университету использовать всю территорию для выращивания овощей для студентов и профессуры. Это была самая окраина города на опушке Кайской рощи. В итоге ботсад остался в ведении ИГУ, а идея общегородского сада оказалась надолго позабыта.

В 1991 году в бюджете города не было денег на содержание сада. Бизнесменам это было не интересно. У университета тоже не было достаточно средств и возможностей развивать сад. Из-за аварий на коммунальных сетях не подавалось тепло городских теплосетей, отсутствовала вода для полива. В таких условиях нормальное существование сада и растений было невозможно. Из-за того, что зимой без стёкол оказались две оранжереи, погибло более половины коллекции субтропических растений. В полуразрушенных деревянных зданиях сада тоже не было нормальной температуры, работники грелись электрическими плитками.

Горожане рассматривали ботсад в основном как место, где можно взять саженцы для своих дач. Через большие проломы в ограждении или там, где забор отсутствовал, сюда посторонние приходили днём и даже по ночам, выкапывали и уносили в большом количестве всё, что их интересовало. К сожалению, никто толком не понимал и не объяснял социальную и экологическую значимость сада для города и университета.

Внутри коллектива шла междоусобная война: сотрудники разбились на группы и почти не общались друг с другом. В штате не было кандидатов наук, квалифицированных педагогов и ученых. В основном работали люди случайные, пришедшие из разных профессий. Грамотных биологов и ботаников катастрофически не хватало. В этой ситуации у сада не было никакой перспективы, но его сотрудники всё ещё надеялись на какую-то чудесную помощь от университета или властей.

И тогда ректор Фёдор Карлович адресовал сотрудникам и депутатам очень важную фразу, я запомнил её на всю жизнь: «У нас нет людей, способных исправить ситуацию с ботсадом. Если вы сами не возьмётесь, то больше, пожалуйста, не приходите и не пытайтесь из нас выдавить решение по нему. Ботсад в таком виде существовал всегда, и сделать из него сейчас что-то хорошее мы физически не сможем: у университета нет на это ни денег, ни ресурсов, ни людей».

Фактически это был определённый вызов всем просителям за ботсад. Декан биофака Тамара Васильевна Завезёнова и завкафедрой ботаники Ираида Григорьевна Ляхова, а также сотрудники сада предлагали мне взяться за это, обещая поддержку, но я не понимал, зачем ввязываться в почти безнадёжное дело: меня вполне устраивала работа в научном институте.

Уехал вскоре для работы в сфере биотехнологии растений в Индию, где неслучайная встреча со Святославом Рерихом (русский и индийский художник и философ. — Прим. авт.) многое изменила в моих представлениях о настоящем и будущем. Вернувшись и посоветовавшись с семьёй, с коллегами, решил: «А почему бы и нет?». Последней каплей при принятии решения послужила встреча с моей наставницей с ранних студенческих лет — Галиной Петровной Беловежец, за четыре года до этого возглавлявшей ботанический сад. «Я понимаю, что сидеть в лаборатории и изучать клетки под микроскопом — это замечательно, но спасти и развить ботсад — это возможность сделать что-то очень важное и сильное для города и страны», — сказала она.

1992—2006 годы: возрождение сада и выход на мировой уровень

Я столкнулся с тем, что для решения какого-то вопроса, связанного с ботаническим садом, приходилось долго выхаживать по кабинетам чиновников, убеждая их стать нашими единомышленниками. Также нужно было ходить «в поля» по природным ландшафтам и другим ботаническим садам для коллекционирования и исследования растений. Постепенно удалось пригласить на работу грамотных людей из Академии наук и нескольких производственных кооперативов. Нашлись спонсоры и благотворители, которые помогли восстановить оранжереи и систему отопления.

В то время молодёжный студенческий отряд иркутского политеха внёс большой вклад в спасение оранжерейных коллекций, в восстановление фондовой оранжереи и системы отопления. Кстати, нынешний мэр Иркутска Дмитрий Викторович Бердников, будучи в начале 1990-х годов студентом политеха, тоже участвовал в этом самом студенческом стройотряде и уже тогда впервые спас ботсад от гибели (и повторил это спасение во второй раз в 2015 году).

Он мне недавно напомнил, как в 1992 году я пришёл к ним в бригаду студентов и убедительно рассказывал о значимости ботанических садов. Объяснил, что есть две концепции: «можно просто кирпичи класть и трубы сваривать, а можно природный храм строить». Сказал, что нам вместе нужно из ботанического сада сделать зелёный экологический храм для Иркутска. На него и его товарищей это, очевидно, произвело большое впечатление. Ремонтные работы по восстановлению ботсада они выполнили быстро и качественно.

В 1994 году мы разослали во все ботанические сады мира письмо-обращение: «Мы хотим взаимовыгодно сотрудничать, если есть желание и возможности для собирания и укрепления коллекций растений». Пришел ответ из Калифорнии, что они готовы прислать нам три тысячи растений. Отдавали их бесплатно, наша задача была только перевезти их из Калифорнии в Сибирь. В то время, со средней зарплатой около трёх долларов в месяц, это было невозможно. В итоге американские коллеги сами прислали в дар 300 кактусов и суккулентов (растения, приспособившиеся жить в пустынях. — Прим. авт.), которыми пополнилась наша истощённая коллекция.

Сотрудничать вызвался также Чикагский ботанический сад. Многие наши работники съездили туда на стажировки. Мы смогли организовать обучение и стажировки практически всех наших молодых сотрудников в ботсадах России, Великобритании, Германии. Познакомили их с работой садов в Китае и Японии. Так получалось, что после каждой зарубежной командировки мне удавалось в те же самые места и ботанические сады направлять на стажировку 5-6 человек из нашего сада. У университета средств на эти стажировки просто не было, я организовывал их за счёт внешних ресурсов спонсоров и принимающих сторон Америки, Европы и Азии.

В этот период мне посчастливилось пройти обучение по программе «Менеджмент изменений для повышения продуктивности» в Институте управления при Правительстве России, а также продолжить обучение менеджменту в Лёвенском университете в Бельгии. Осваивал науку управления в качестве приглашенного директора-эксперта в Королевском ботаническом саду Кью в Лондоне и в Чикагском ботаническом саду. Это позволило мне включиться в качестве российского представителя в большие проекты ООН. В течение трёх лет мы с представителями 29 ботанических садов разных стран разрабатывали документы ЮНЕСКО о правилах и принципах сохранения и справедливого использования биоразнообразия растений. Сейчас ими руководствуются все ботсады и ботанические учреждения мира.

Благодаря вовлечённости нашего сада в международные проекты удалось поменять ориентиры и ожидания, возможно менталитет, хотя это было непросто. С 1998 по 2001 годы внедряли подходы менеджмента изменений, находили точки развития ботсада, возможности зарабатывать самостоятельно. И не только продажей растений. Постепенно сложилось понимание, что ботанический сад не только накапливает, выращивает и продаёт растения. Это нечто большее: учреждение значимое и полезное для науки, образования, охраны природного биоразнообразия и улучшения благосостояния людей. Это помогло сформировать в саду сильный коллектив настоящих профессионалов.

2007—2017 годы: проект Большого сада и его достижения

В 2007 году под эгидой университетского научно-образовательного центра «Байкал», возглавляемого тогда ещё молодым проректором Александром Валерьевичем Аргучинцевым, мы разработали совместный с мэрией проект потенциального развития большого Иркутского ботанического сада. Он объединял ресурсы университетского ботсада с муниципальным памятником природы «Кайская роща» на общей площади около 100 гектаров. Ботсад позиционировался как научно-учебный и рекреационный наукоёмкий публичный общественный комплекс с возможностью его развития при сотрудничестве с мэрией. Проект представляли на выставках Иркутской области в Каннах (Франция), Амстердаме (Голландия), Франкфурте и Берлине (Германия). Немецкие специалисты провели экспертизу проекта с профессиональными рекомендациями после заслушивания моего доклада в комиссии Сената Берлина.

Совместный проект мэрии и госуниверситета, который поддержал Градостроительный совет Иркутска, предполагал совместное развитие 27 гектаров ботанического сада и почти 70 гектаров Кайской рощи. Но неожиданно произошли изменения в бюджетном кодексе. Стало запрещено любое совместное ведение и обслуживание территорий между федералами, регионалами и муниципалами. И намечавшееся сотрудничество оказалось отложено. Хотя благодаря вкладу добровольцев, депутатов и мэрии удалось провести массовые акции для горожан и студентов по очистке территории и по лесовосстановлению в Кайской роще. В 2011 году удалось закрепить за южной частью Кайской рощи юридический статус особо охраняемой природной территории местного значения.

До начала 2010-х годов сад был фактически закрыт для массового посещения из-за неготовности инфраструктуры. В рамках большого проекта предполагалось развитие части открытых оранжерей и других объектов для посетителей, что мы с коллективом всё-таки сумели реализовать почти половину задумок.

К 2015 году нам, при поддержке спонсоров, благотворителей и добровольцев, а также на средства, выделенные Правительством России на реализацию стратегии развития Иркутского госуниверситета, удалось модернизировать и обогатить коллекционные участки в открытом грунте, питомники растений и систему полива. Были реконструированы две большие оранжереи, «Аптекарский огород», сад «Садовой терапии», этноботанический сад с юртой, ограждения по периметру и внутри сада, дорожно-тропиночная сеть и подъездная дорога с парковочными площадками. Мы создали экологическую экскурсионную тропу, японский сад, зооботаническую коллекцию (известную как контактный зоопарк), пикниковую площадку, общественные туалеты и схемы с указателями. Мы провели несколько выставок живых бабочек и змей.

С помощью профессионалов, перешедших в ботсад из Горзеленхоза, сумели создать уникальный питомник древесных растений на площади чуть более двух гектаров. Продолжает действовать программа «садовой терапии». Наш ботанический сад становится главным источником информации об этом для всех садов России. Ботсад помогает в адаптации и реабилитации детей-инвалидов, детей-сирот, осуждённых.

При участии профессоров и студентов университета Хоккайдо создали в оранжерее «Японский сад», единственный в Сибири. Наш сад стал первым местом в мире (вне Японии), куда организация «Зелёное наследие Хиросимы» института при ЮНЕСКО и Хиросимский ботсад прислали саженцы растений, переживших ядерную бомбардировку 1945 года.

В течение семи лет вместе с коллегами из ботанических садов Южной Кореи занимались планированием и проектированием единственного в России «Корейского сада». Сейчас при участии консульства ведутся ландшафтные работы, а открытие «Корейского сада города Каннын» запланировано на сентябрь 2017 года.

В 2013 году известный учёный, профессор Николай Дроздов наградил Ботанический сад ИГУ международным дипломом «Ботанический сад — экобренд города Иркутска», а мне вручил международный диплом «Экоперсона года». В 2008, а затем в 2017 году Ботанический сад был включен в британское издание международной энциклопедии.

Но неожиданно проекты 2014—2015 годов оказались заторможены из-за земельных вопросов. На территории появился застройщик, и после публичных отстаиваний своих интересов ботсад с самостоятельного подразделения переведён на более низкий уровень в структуре вуза.

Время двигаться дальше…

Руководство университета начиная с 2015 года вполне ясно давало понять, например, что в новом статусе сада мои компетенции в нём не сильно востребованы, так как вместо идеи крупного «современного многопрофильного и междисциплинарного ботанического сада» сейчас требуется просто его обустройство в качестве хорошей «учебной базы практики» фактически для одного факультета. Возможно, в условиях экономического кризиса это оправданно.

Молодым сотрудникам, конечно, могу и буду оказывать помощь, консультировать при написании статей и диссертаций. Научные работы и публикации продолжим. Могу и буду поддерживать развитие ботсада, даже находясь вне его штата.

На данный момент моя миссия для развития сада в рамках университета завершена. И личный потенциал найдет лучшее использование в новой крупной сфере — применении и изучении систем природопользования и экологической экономики на региональном, федеральном и международном уровнях. Это является логическим продолжением развёртывания моих научных разработок по теме «Ботанические сады как экологические ресурсы в системе природопользования». Поэтому сейчас говорю ботаническому саду «до свидания», но не прощаюсь с ним навсегда.

Возможный перспективный путь для возрождения и развития большого публичного проекта Иркутского ботанического сада — это попытка реализовать трансформацию «Ромашки прошлого и видения будущего» как объекта совместного коллективного ведения и использования ИГУ, ИРНИТУ и других вузов, ИНЦ СО РАН, мэрии и думы Иркутска, потенциальных инвесторов и благотворителей. Подобная идея родилась в дискуссиях с мэром Иркутска Дмитрием Викторовичем Бердниковым, а её реализация возможна в недалёком будущем.

По моему мнению, Иркутский гоcуниверситет в силу разных обстоятельств сейчас оказался не готов в одиночку развивать крупный проект по-настоящему «современного ботанического сада». Мой опыт изучения примеров разных ботанических садов в мире говорит: после сильного и кардинального потрясения или «шока» и до возвращения на былой пиковый уровень должно пройти не менее 12-15 лет, чтобы произошла очередная замена поколения руководителей и сотрудников. Мы, что хорошо видно на примере нашего вузовского ботсада после «шока перестройки 1991—1992 годов» в стране, смогли выйти на достаточно сильный уровень лишь к 2011—2015 годам, то есть через 20-23 года, судя по развитию коллектива и коллекций, по участию в крупных социальных и научных проектах вуза и региона, по научным публикациям и научным цитированиям, по участию в научных мероприятиях и стажировках.

Ботанический сад, конечно, не погибнет. Он продолжит существовать, но ему придётся адаптироваться и развиваться в иной роли, учитывая начинающуюся общемировую «гонку» по созданию и модернизации ботанических садов, в которой, к сожалению, мы как страна серьёзно отстаём даже от развивающихся государств. Наше поколение сделало в ботсаду многое «методом от невозможного». Возможно, придут новые лидеры, которым удастся исправить ситуацию в ботаническом саду. Единственное важное условие, что им вместе с сильным коллективом единомышленников придется попытаться ускоренно повторить практически весь непростой путь нашего коллектива, не менее 12-15 лет развиваться, догоняя качественно новые современные требования и преодолевая ресурсные ограничения и бюрократические препоны.

Фотографии Никиты Пяткова и Виктора Кузеванова

Беседовали Анна Суркова и Алина Вовчек, ИА «Иркутск онлайн»