Скорой нужна помощь: анонимное интервью работников службы

О встрече договорились на условиях анонимности — не все кадровые вопросы утряслись, и меры предосторожности от реакции начальства не помешают. В начале беседы Евгения и Михаил (имена героев публикации изменены. — Прим. ред.) сразу обратили внимание, что «объединение» — слово неподходящее.

— Это по телевизору говорят, что всё хорошо. На деле проблемы не просто не решили, их теперь еще больше, — начинает рассказ Михаил. — Они просто вывели весь штат скорой помощи из-под центральной районной больницы и добавили в город. Расширили городскую, а районную расформировали.

Формально создание единой службы завершилось 1 октября, решение кадровых вопросов растянулось на последующие недели. В новую структуру вошли далеко не все сотрудники. Особенно поредел штат районной скорой помощи — людей не устраивали новые условия работы.

— Половина тех, кто работает на селе, там и живет. У них есть льготы, — говорит Евгения. — Плюс 50 % коммунальных платежей им возмещали. Но теперь служба официально городская, говорят, что льготы не сохранят. Получается, сельские надбавки убрали, а жить и работать всё равно будут на селе, как и раньше.

Одними льготами дело не обошлось. Работники бывшей районной службы лишились права на участие в госпрограммах по поддержке сельских врачей. Кто-то «выпал» из очереди на землю, а другие, несмотря на все выполненные условия, не смогут получить миллион рублей подъёмных по программе «Земский доктор».

— Было 70 человек, где-то 20 врачей мы потеряли на реорганизации. Эти люди просто взяли и ушли. Сказали, что не вернутся и найдут себе другое место работы. Многие до сих пор хотят уходить, — рассказывает Евгения. — Видимо, будут ждать, пока в ЦРБ освободится место.

Единую службу покинули не только квалифицированные медицинские кадры. Полностью сократили санитаров и «оптимизировали» должность водителя, ограничив его обязанности только вождением автомобиля. Теперь врачи, преимущественно женщины, на вызовах вынуждены нести нетранспортабельных больных буквально на себе либо просить о помощи соседей и прохожих.

— Хорошо, если днем. А ночью? Порой приходится по два часа стучать к соседям, только чтобы помогли унести больного, — возмущается Евгения.

Под волну сокращений ранее попали и уборщицы. Но когда руководство увидело, сколько грязи накопилось на станции всего через неделю, их вернули. Правда, получают они всего пять тысяч рублей в месяц.

— Зарплата — это отдельная история, — говорит Михаил. — Водителям скорой сегодня платят 16-17 тысяч — это самое большее. Есть те, кто 12 тысяч получает. Кто будет за такие деньги работать? Наш главный экономист говорит прямо: «Готовьтесь, будет еще хуже, зарплаты еще меньше».

Нелогичная логистика

— Получается, народу не прибавилось, платят меньше, а объём работы увеличился, — продолжает Евгения. — Возьмем Куйбышевский район. К ним присоединились Качугский и Александровский тракты. Туда не пришли люди, работает тот же состав. На Свердловской подстанции людей не прибавилось, но в нагрузку дали тракт на Мельничную падь, Маркова, Луговое, Березовый.

В региональном минздраве, напротив, отмечают положительные тенденции после объединения. Там по-прежнему ждут, что сокращенные работники районной службы трудоустроятся в городской.

Кроме того, как пояснили в пресс-службе ведомства со ссылкой на главврача ОГБУЗ «Иркутской станции скорой медицинской помощи», за месяц оперативность реагирования на вызов возросла на 10 % и никаких жалоб или претензий от жителей до сих пор не поступало.

Действительно, в числе причин, побудивших областной минздрав к объединению скорых, было неэффективное распределение экипажей. На вызов в Луговое приходилось ехать через весь Иркутск из Дзержинска, несмотря на то, что городская скорая могла находиться поблизости. Слияние диспетчерских служб позволило более рационально распределять машины, но появились новые проблемы.

Если раньше экипаж из района мог сразу выезжать на вызов, то теперь сначала нужно получить путевой лист на городской станции. Водители подсчитали: за месяц весь транспорт на этом пути расходует бензин на сумму свыше 80 тысяч рублей.

— Получается, с одной стороны, срезают зарплаты, а с другой — появляются подобные бессмысленные траты, — сетует Михаил.

Другая трудность — распределение бригад. Теперь на вызов в район могут послать бывших городских, а в лабиринты улиц Иркутска — сельских.

— У нас проблема на селе — нигде нет табличек. Подолгу разбираемся, где какой дом находится. В городе тоже с этим беда, но в деревнях и садоводствах просто катастрофа, — заключает Михаил. - Навигаторов у нас нет. Диспетчер ведет машину по 2ГИС.

С навигаторами отдельная история. По словам Михаила, при предыдущем главвраче городской службы закупили 90 навигаторов, но до экипажей скорой они так и не дошли.

О бомжах и УАЗах

Первые итоги объединения таковы: персонала стало меньше, возросла нагрузка на работников. В таких условиях активизируются врачи-консультанты, которые оказывают помощь по телефону.

— Если посмотреть статистику, то 95 % вызовов — это рутина, — замечает Евгения. — Население плохо знает, когда вызывать скорую. Одни идут с желудочным кровотечением в поликлинику, а другие вызывают врачей из-за растяжений, мозолей. Врачи-консультанты по штату у нас есть, но руководство сказало выезжать на все вызовы. Перестраховываются.

Для обслуживания каждого звонка нужен хороший транспорт, но его состояние оставляет желать лучшего. Несмотря на то что горожане часто слышат о закупках новых автомобилей для скорой помощи, по улицам Иркутска по-прежнему ездят старенькие автомобили УАЗ. Почему так происходит? По словам работников, самая распространенная проблема — запчасти.

— Всё упирается в деньги. Проще нормальную мягкую машину поставить под забор, потому что нет запчастей, причем порой копеечных, — объясняет Михаил. — Ждем, пока фирма, которая детали поставит, выиграет тендер. Понятно, что это закон, но машина стоит под открытым небом. И не факт, что достоит. Могут и снять что-нибудь.

В иных случаях причиной простоя становятся документы. Два года назад районной станции передали новые машины, купленные на федеральные средства. Но денег для переоформления транспорта не было. Поэтому сразу после торжественной церемонии «Газели» на три месяца оставили на улице. За это время потекли радиаторы, хулиганы разбили окна.

— В таких случаях нас пересаживают на УАЗики, а перевозка в них, как научно обосновала одна наша работница, негативно воздействует на позвоночник, — говорит Евгения.

Никаких доплат за подобные неудобства ждать не приходится. Не оплачивается работа с ВИЧ-инфицированными и больными с открытой формой туберкулеза. По регламенту, сотрудники скорой могут получать по нескольку рублей за час работы с таким больным. Для этого необходимо заполнить ряд журналов и справок.

— Естественно, это дело забросили, никто за такие деньги с этим возиться не будет. А ведь каждая бригада в среднем пять раз за сутки работает с этими больными. Любой человек без определенного места жительства — это открытая форма туберкулеза. А что делать? Надеваем маски и несём, — разводит руками Евгения.

В таких случаях обостряется проблема транспорта. Михаил рассказывает, что порой после перевозки больного с открытой формой туберкулеза обработку салона проводить не успевают.

— Могут сразу дать вызов на роды. Тогда мы пересаживаемся на другую машину, но бывает, что её просто нет. Едем с этим салоном на роженицу, — пожимает плечами собеседник.

Надежда на помощь

Сегодня оставшиеся сотрудники единой службы надеются донести до региональных властей, что скорой необходима помощь. Надежда на благоприятный исход есть, как и опыт плодотворного взаимодействия.

— Было время, когда вообще ездили с пустыми сумками, без лекарств. То была последняя капля. Нам тогда Вобликова (заместитель председателя правительства Иркутской области Валентина Вобликова. — Прим. ред.) очень помогла: мы рассказали о проблеме, вскоре сняли главврача и назначили нового, который навел порядок с лекарствами, — вспоминает Евгения.

Работники уверяют, что если региональные власти пойдут навстречу, то они готовы будут рассказать обо всем публично, не скрывая имен.

— Хотелось бы напрямую пойти к губернатору, — говорит Михаил. — Мы ведь под областью ходим, он наш непосредственный начальник. Хотим, чтобы он выслушал наши проблемы, они ведь известные…

— Да, в 1980-х годах то же самое было, — подхватывает Евгения. — Объединили две службы, но ничего хорошего не вышло, всё потом вернули. Почему теперь не вспомнили об этом? История ничему не учит?

Вадим Палько, ИА «Иркутск онлайн»

Автор фото — Валерия Алтарёва