Жизнь за стенами женского монастыря

Несмотря на предварительные договорённости, до последнего терзали сомнения – примут ли? И насколько? Не хотелось ограничиться расширенной экскурсией, поэтому готов был принять некое послушание на время командировки. Но тут же возник вопрос: что может делать мужчина в женском монастыре? Не впадая в крайности, старался настроиться на позитивный лад.

Намоленное место

У Сретенского женского монастыря — невероятная история возрождения, наверное, близкая к чуду. Согласно исторической летописи, которую собирают и бережно хранят насельницы обители, первая церковь в Батурино, о которой сохранилось документальное подтверждение, была деревянной и выстроена в 1777 году.

Постепенно сруб обветшал и 1 февраля 1811 года на общем сходе прихожане поддержали идею возведения каменного храма о двух приделах: нижний — в честь Сретения, верхний (он предполагался холодным) – в честь святого Георгия Победоносца. Денег не было, решили строить на пожертвования, поэтому закладка основания состоялась два года спустя. Из-за нехватки денег стройка шла тяжело, нижний придел освятили лишь через 16 лет, в сентябре 1829 года, на достройку верхнего придела понадобилось ещё семь лет. Вместе с храмом росло и Батурино, где появились школа, волостное управление, пожарная команда.

«Что было – видели, что будет – увидим»

Через 90 лет воинствующие безбожники атаковали храм. Сначала запретили службы, выгнали священника, разграбили приделы, сбросили колокола. Сохранилось воспоминание жительницы Батурино Нины Ивановны Фроловой: "В нашей семье росло 14 детей, мама успела всех окрестить. Я не помню, как закрывали церковь, мне было всего пять лет. Мама рассказывала, когда колокола сбрасывали, она проходила мимо и заплакала. Один из погромщиков крикнул ей сверху: «Эй, а что теперь будет-то?» Мама ответила: «Что было – видели, что будет – увидим». Говорили, что потом те, кто сбрасывал колокола, вскоре умерли от загадочной болезни. В мае 1935 года в церкви открыли сельский клуб, но и он продержался недолго. Почти сорок лет церковь стояла пустой, по стенам пошли трещины, грозившие зданию полным обрушением. Под государственную охрану храм приняли лишь в 1971 году, но по факту ничего не было сделано, на одной из стен лишь появилась невзрачная табличка.

Православный храм на бурятской земле спасли грузины

А потом случилось то, что называют чудом. Верующие считают, Господь послал спасителя Георгия, вероятно, проводя аналогию с Георгием Победоносцем. Мы немало удивились, узнав, что фамилия этого человека не привычная сибирякам Иванов, Петров или Афанасьев, и даже не Бадмажапов или Цыренов, его фамилия Пруидзе. Человек с грузинскими корнями спас православный храм на бурятской земле – это ли не чудо?

Отец Георгия Варлам Виссарионович прошёл всю войну, начиная с зимней кампании 1939 года. Во время Великой Отечественной бывший учитель математики, старшина Пруидзе был ранен, попал в плен, бежал, участвовал в движении французского сопротивления, награжден орденом. На Восточный фронт грузинский солдат уже не успел – Япония капитулировала. Но и вернуться в солнечную Грузию отчаянному фронтовику было не суждено, потому что однажды он встретил кяхтинскую казачку Софью, дочь Мартемьяна Назимова. В семье Пруидзе родились дочь и трое сыновей, одному из которых Георгию, ставшему известным предпринимателем, однажды пришла идея восстановить храм в Батурино. Братья Геннадий и Евгений поддержали инициативу. Первым делом предстояло остановить разрушение здания.

За долгие годы на месте входа образовалась огромная трещина, стена могла просто обвалиться, поэтому строители вырыли шестиметровый котлован, залив его бетоном, укрепили фундамент, и только после этого трещина постепенно исчезла. Братья Пруидзе смогли привлечь к работе по восстановлению церкви местных предпринимателей, были потрачены огромные средства, и храм восстал из руин. В знак благодарности были отлиты именные колокола от всех членов семьи, а Георгий Пруидзе удостоен ордена Сергия Радонежского.

В 2000 году храмовый комплекс семья Пруидзе передала епархии, и здесь основали женский монастырь. Первые насельницы – Елена, Тамара, Фотиния и Евгения – заехали в марте 2000 года. Сегодня в Сретенском женском монастыре 14 монахинь, инокинь и послушниц.

Монастырь прекрасно виден с дороги, ведущей на Баргузин и Курумкан. Любопытно, что еще каких-то 30 лет назад строение походило на серое пятно на фоне зелёных гор, а сейчас с каждым годом оно все ярче и белее, словно расправляет крылья.

Большие металлические ворота монастыря оказались плотно закрытыми, приоткрытой была лишь дверь сбоку. За ней дверь в иконную лавку, которая тоже оказалась запертой. Куда идти?

В непонятной ситуации надежду возложили на сотовый телефон настоятельницы монастыря матушки Ники.

– Матушка Ника, добрый…
– Идёт служба, поднимайтесь на второй этаж…

Во дворе монастыря – ни души, кроме серой, невзрачной собачки, встретившей на входе в храм.

На первом этаже довольно большая выставка фотографий о повседневной жизни монастыря. Вот, женщины в чёрном облачении на службе, а рядом фото, где собирают иван-чай, убирают картошку, крестный ход, овощехранилище, засолка грибов, праздничная служба…

— .. и смертью смерть попра-а-ав…Господи, помилуй…, — доносилось со второго этажа.

На календаре суббота, в храме много молящихся, большая часть облачена в черные одежды, другая одета по-мирскому. На их фоне резко контрастировали две девочки школьного возраста в ярких нарядах. Судя по поведению, в храме они чувствовали себя как дома, или, во всяком случае, были здесь не впервой. Пытаясь сообразить, как правильно поступить, мы огляделись по сторонам. На деревянных дверях висели небольшие листы. На левой половине изображена группа скорбных лиц и предупреждение, к чему приводит смех в храме. На правом довольно внушительной объявление:

«Братья и сестры!
Аще кто по забвению или неразумию своему, не отключит глас телефона своего, сотовым нареченный и тот телефон на Богослужении возопиит гласом непотребным, будет телефон тот незамедлительно изъят и с молитвой погружен в воду святую, дабы не осквернял благочестия в храме и другим в назидание! Настоятельница и сестры монастыря».

Не хотелось рвать последнюю нить с мирской жизнью, поэтому телефоны выключили. Служба близилась к завершению, как потом стало понятно, начался обряд причастия. Предложили и нам исповедаться. Мы деликатно отказались, пояснив, что мы верующие, но не воцерковлённые, и предпочли бы участвовать в обряде осознанно, а не для галочки или даже репортажа. Как ни странно, нас поддержала настоятельница монастыря матушка Ника.

— Ничего страшного. Первый шаг вы уже сделали – пришли в храм. Исповедуйтесь позже, можно начать с малого – вспомнить грехи уходящего дня.

Мысленно прокрутив в голове 600-километровый путь до Батурино, сделал вывод, что согрешил как минимум четыре раза. Рано утром непотребно обругал дорожников, строивших участок трассы через болото перед Слюдянкой. Асфальт на коротком отрезке напоминает шторм на Байкале, русские горки, всё что угодно, но только не дорогу. Перед Танхоем пожелал зла водителю Toyota Camry, круто подрезавшему меня на закрытом повороте. Обозвал работников переправы, закрывших до вечера перевозку через Селенгу, пришлось поворачивать на мост в Тресково. Грубо ответил «специалисту банка», который сообщил, что с моей карты совершен несанкционированный перевод, и необходимо срочно открыть зеркальный счёт… В общем, даже за неполный день грехов набралось – хоть отбавляй.

— Я довольно поздно пришла к Богу, в 43 года, — матушка Ника словно читала наши мысли. — Представляете, сколько грехов накопилось? Это, как если бы не стирать постельное белье 43 года. А потом вы начнете его отстирывать, сначала оно станет серым, и постепенно превратится в белое, на котором видно любое пятнышко. Скажу больше, нет ни одной заповеди, которую я бы не нарушила в жизни. Об этом мы поговорим с вами позже, а сейчас сестра Татьяна покажет вам келью, в которой можете жить сколько посчитаете нужным.

Всё начинается с молитвы

Келья на поверку оказалась хорошим благоустроенным гостиничным номером с той лишь разницей, что на стенах вместо примитивных пейзажей висели иконы. Вопреки предположениям, послушанием никто не озадачил, вероятно, под ним подразумевался будущий репортаж.

Ночью спалось хорошо, не то сказалась долгая дорога, не то давало о себе знать намоленное место. В половине седьмого утра следующего дня мы выдвинулись в сторону храма. По дороге к нам присоединился молодой мужчина из местных, представился Вячеславом. Уже через минуту он подробно рассказывал, как их трудами восстанавливался храм. Монолог отдаленно напоминал исповедь, нам показалось, что Вячеслав взволнован. Причину узнали позднее. Оказалось, нетрезвого Славу попутал бес, и они вдвоём громко матерились, буянили, а теперь мужчина в одиночку спешил замолить грехи.

Женщины в чёрных одеждах лишь на первый взгляд показались одинаковыми, но это не так. Мы успели отметить для себя, что в храме появились новые монахини.

К восьми часам служба закончилась, все двинулись в сторону трапезной. В прихожке – гардеробной невольно обратил на отдельный крючок для одежды и маленькую табличку «Для настоятельницы». В санузле висело пять полотенец, а короткие надписи поясняли кому они предназначены – «для трудников», «для сестер»…

Вопреки ожиданиям, меню в трапезной оказалось разнообразным – несколько видов каш, масло, яйца варёные, творог, конфеты, печенье, два вида чая – чёрный и зелёный.

Договор с Богом

Разрешение или аккредитацию на съёмку и общение в монастыре заменяет благословение настоятельницы.

– Матушка Ника, как в своё восприняли ваш приезд местные? Я слышал страшные вещи, что первых насельниц чуть ли не выгоняли, это правда?
– Уже при мне местные выбивали окна, а 20 лет назад, когда сестёр сюда только поселили, творилось страшное – врывались пьяные, бранились, били окна… Старшую сестру мать Евникию даже ударили, она с синяком ходила. Мужчины кричали: «Вы зачем сюда приехали? Что вы хотите? Уходите!».

Деревня на тот момент полностью деградировала, пребывала в дурмане. К некачественному спирту добавлялось потребление конопли, которая растёт вокруг, в итоге люди просто не соображали, что творили. Мы много раз наблюдали, как односельчане избивали друг друга, да просто убивали. Вот, Слава, один из типичных представителей. Почему думаете он ходит и плачет сейчас? Потому что два-три дня назад бродил по деревне, выкрикивал маты, и его братья периодически приходят в ярость после употребления алкоголя. Но сейчас – это единичные случаи. Несколько раз в год мы совершаем Крестный ход со святынями, и, считаю, это помогает, село потихоньку оживает. Когда я приехала сюда, в деревне росла только одна девочка, к сожалению, не так давно она погибла в дорожной аварии. А сейчас в Батурино пришли люди, построено несколько домов и в школу ездят уже шестеро ребятишек.

– А Вы в каком году приехали?
– В 2009-м.
– Возглавить монастырь — это послушание такое?
– Я была в другом монастыре, сюда не хотела, но мне сказали: «Ты обет дала — служить Богу в том качестве, в котором он тебя видит. Иди и выполняй послушание».
– А что останавливало вас?
– Монастырь находился в непростом положении, здесь жили шестеро сестёр, почти нет прихожан, мало кто заинтересован в развитии православия, и ждать помощь неоткуда. Но поскольку была монахиней, — пошла выполнять, что поручили.
– Матушка Ника, а в миру вы кем были?
– Проще сказать, бухгалтером-экономистом. В 43 года я ушла в монастырь, будучи на инвалидности. Так сложилось, что к больному сердцу добавилась онкология, меня не могли оперировать – анестезиологи отказывались работать. Мой сын тогда учился на медицинском факультете в Чебоксарах, и сказал мне: «Напиши расписку. Ты – верующий человек, Господь знает, что ты нужна в первую очередь сыну и дочери, и будет так, как будет». Выбор стоял такой – тихонько умирать от онкологии, или сразу на столе. Всё в руках Божьих. Это был 2002 год. Непосредственно перед операцией, мысленно заключила договор с Богом: если останусь жива – уйду в монастырь, и буду служить в том качестве, в каком Господь меня увидит. Операция прошла успешно, и через две недели, как сняли швы, я ушла в монастырь. Понимаю, всякий человек – ложь, и я в первую очередь. Когда очнулась от наркоза, вспомнила, что пообещала, и сама себе задала вопрос: «Ты чего там наобещала? Ты что сделала?».
– Получается, испугались собственных слов?
– Да. Но меня родители так воспитали: если обещала, то разбейся, но сделай. А тут кому пообещала – Богу! Я очень боялась детям своим рассказать об этом. Первому сообщила сыну, он был уже женат, у них девочка родилась. И он меня поддержал. А дочь наоборот: «А кто же будет Лёше помогать? Потом уйдёшь!» Я ей говорю: «С Богом в прятки не играют, я уже пообещала». – «Ты выполнишь обещание, но потом». – «Не бывает потом», – отвечаю. Так и ушла.

– Извините, а как уход выглядит на бытовом уровне? У Вас семья – сын, дочь. Как отказаться от всего мирского, оставить их там?
– Сын очень долго не мог оторваться от меня. Даже когда меня отправили в Батурино, он перевез сюда семью, а сейчас они обратно уехали в Чебоксары. Все произошло не сразу. Нет. Они приезжали в монастырь, работали. Я не знаю, как у других. Сейчас дочь живет в Питере, детей пока нет, а у сына четверо растут. Знаете, мы очень дружны.
– А сестёр также отправляют или они сами выбирают монастырь?
– Они выбирают сами. Приезжают, присматриваются, пробуют и потом решают для себя – остаться или нет.
– Существует ли них какой-нибудь испытательный срок?
– Обязательно. Я обычно предлагаю: «Приходите, годик поживите. Мы на вас посмотрим, вы на нас посмотрите. Там посмотрим, сможем ли мы принять вас в свою семью».
– Что может послужить препятствием для приёма?
– Встречаются люди совершенно не монастырские. Для чего человек приходит в монастырь? Чтобы исправить свою жизнь. Бывает, человек начинает всех учить, а сам ничему не хочет учиться. Все ему не так. Жалуется настоятельнице на одного, другого, третьего. Плохо выполняет послушания. Тогда приходится просить: «Вы отправляйтесь к себе домой, мы вам не подходим». Препятствием может служить психическое заболевание. За год 10-15 человек приезжают с шизофренией, им кажется, что они здесь смогут. Бывает одержимы идей, не спят даже, и это опасно.

— А сам человек может отказаться в момент испытательного срока?
– Конечно. Заставить мы никого не можем, все добровольно. Особенно до пострига. Живет год и говорит: «Я решила остаться». После этого говорю: «Будем молиться вместе. Посмотрим, даст ли Богородица свои одежды тебе, или нет». Здесь такие страсти у человека вылазят, плачут: «Почему я не могу справиться с собой?». Это в миру, если на работе что не так, развернулся и пошёл домой, или уволился и выбрал другой коллектив. А здесь каждый день одни лица – в трапезной, в доме, во время послушания. Муж с женой и те не всегда выдерживают друг друга. А тут еще и женский коллектив…
– Даже в монастыре?!
– Конечно, но для всего есть решения. Почему у нас так много работы? Когда мы, женщины, устаем, то становимся добрыми, мягкими. А так нерастраченную энергию будем направлять друг против друга. Здесь мы работаем, устаем, хорошо спим, с аппетитом кушаем и не едим друг друга.
– Вы вчера сказали совершенно неожиданные для меня вещи, например, нет такой заповеди, которой вы не нарушали. Извините, но я хочу вернуться к этой теме. Как это возможно?
– Назовите любую заповедь, и я докажу, что нарушала.
– Скажем, идолопоклонство.
– Не представляете, как я люблю цветы. Разговариваю, как с живыми, люблю, обожаю – это идолопоклонство. Нельзя ни к чему привязываться сердцем, только к Богу. Все остальное, как Богу будет угодно.
– Ну, хорошо. А как же, не убий?
– Если с гневом, в сердцах пожелал что-то плохого человеку, ты его уже убиваешь. Ведь словом можно вылечить, словом можно убить. И сомневалась я в Боге, и маловерная была…

Планирование монастырского хозяйства

– Приступив к послушанию в качестве настоятельницы монастыря, с какой проблемой чаще приходилось сталкиваться в первую очередь на бытовом уровне?
– Непонимание на всех уровнях. В одну из первых зим мы буквально замерзали, потому что угля не было. Пошла просить к властям, и не просто так, а в долг. Мне отказали, заявив, что церковь отделена от государства. Что делать? Пришла, помолилась, решение созрело. Многие думают, что нам здесь делать нечего, мы приходим в трапезную на все готовенькое – сели, покушали, пошли дальше молиться. Но у нас нет скатерти-самобранки, поэтому необходимо встать рано утром, помолиться, приготовить покушать, убрать, помыть. А ещё коров накормить подоить, огород прополоть, опять помолиться, храм помыть. Одежду такую нигде не продают, мы шьём её сами, кельи содержать. У нас мало средств, приходится всё время зарабатывать. Например, летом заготавливаем кипрей (иван-чай), ферментируем, доводя до ягодного запаха, затем высушиваем зелёный или чёрный чай. Заготавливаем лекарственные травы, содержим пасеку. У нас большой огород, есть круглогодичная теплица, и даже зимой кушаем свежую зелень. Заготавливаем соленья различные, варенья, потом сами сходите и посмотрите наше овощехранилище. У нас плантации клубники, малина. А ведь нашим сестрам и 84 года, и 78 с лишним, и все работают, несут послушания, поддерживают друг друга. Да, праздно у нас никто никогда не шатается.

Вообще, у меня светский диплом «Планирование народного хозяйства», но в миру он мне не понадобился, я работала бухгалтером, а здесь знания пригодились. Монастырь нельзя сравнивать ни с одной организацией, потому что здесь не я действующее лицо, а Господь. Это Он дал мне средства, возможности, знания и силы. Мы юридическое лицо, имеем право нанимать сестёр, которые по возрасту не вышли на пенсию, они считаются сотрудниками, плачу налоги, соцпакет полностью и мы получаем пенсии. Складываем в кучу и содержим монастырь.
– Юридически монастырь — ИП?
– Нет. Некоммерческая организация.
– У монастыря есть сайт. Знаю, что у конфессий к страницам в Интернете разное отношение, порою, диаметрально противоположное.
– Сейчас век невероятно информативный, любую информацию люди получают мгновенно. Если нам закрыться совсем, что тогда будет? Ну, хорошо, я спасусь, не позволив никому спасаться рядом. Не расскажу никому, как можно изменить свою жизнь. Настанет время, предстану пред Богом, а он и спросит: «Я дал тебе несколько талантов, а куда ты их девала? Ну, строила, украшала, а почему с людьми не разговаривала? Люди могли узнать и через тебя прийти к чему-то». Поэтому информацию, которую можем дать, мы даём. А со здоровьем у меня все лучше, лучше и лучше.
– Возбраняется ли монахиням заходить в интернет? Где та грань, за которую нельзя заходить?
– Это как научиться пользоваться острым ножом. Чтобы он не стал орудием пытки, убийства и прочее. В интернете столько хорошего, но и много грязи. Понимаете, дьявол ничего нового не изобретает, он извращает всё, что даёт Господь. Это неправда, что телефон придумал дьявол, нет. Он ничего не изобрёл. Дьявол только извращает. Я доверяю сёстрам. Если я не делаю этого, то почему должна думать, что они это делают. Мы даём обет целомудрия, а это не только физическая сторона, но и духовная, сердечная, душевная.

Детский приют

При монастыре открыт детский приют, сейчас там две девочки, это их мы встретили во время службы. Старшую зовут Арина Березина, ей 12 лет, учится в пятом классе, в монастыре уже четыре года.

– Мы жили в детском доме в Клюевке, однажды к нам приехали две женщины, – рассказывает девочка. – Одну из них я никак не могла запомнить, это была мать Евникия. Помню, нас первый раз сюда привезли. В комнате лежал палас, шкафов не было. Мы день здесь пожили, а потом нас опять увезли в Клюевку. Когда окончательно переехали, с нами жила сестра Ольга, а сейчас за нами смотрит мать Валентина.
– А до приезда в Батурино ты была когда-нибудь в храме?
– Нет, я даже не знала, что вот эти здания с крестами – и есть храмы. Ничего не знала о Боге, не умела молиться.
– Какую из молитв вам предложили выучить в первую очередь?
– «Отче наш», а потом стали учить другие.
– А вам нравится здесь жить, только честно?
– Конечно! Я всегда мечтала, чтобы комната была, как у принцессы, много игрушек на выбор, и у нас все это есть.
– А как устроен ваш распорядок дня?
– Встаём в восемь утра, умываемся, одеваемся, завтракаем и идём на остановку, чтобы поехать в школу – нас возит автобус. После уроков возвращаемся, обедаем, делаем уроки, идем гулять.
– А кто-нибудь домашнюю работу проверяет?
– Конечно, мать Валентина.
– Помимо уроков есть какие-то послушания?
– Посуду помогаем мыть в трапезной, на огороде пропалываем грядки, вместе с сестрами заготавливали травы разные. В пятницу здесь наводили порядок. Когда приехали из школы, мать Валентина часть помещений уже помыла, нам оставила, учебку, игровую и спальню.
– В какие игры вам запрещено играть?
– Даже не знаю. Всё можно – вот, в Джуманджи играем. Вчера домик из покрывал сделали.
– У верующих много ограничений, например, был Великий Пост, нельзя есть мясное, это вас тоже касается?
– Ну, мы только три дня пост держали, и то Арина не сдержалась и вечером выпила молоко, — поддержала наш разговор со старшей сестрой Оля .
– Девочки, у вас есть родственники?
– Год назад умерла бабушка, а так – много тёть и дядей. Тётя Катя живёт в Иркутске, а тётя Валя — в Байкальске
– Они общались с вами, интересовались как у вас дела?
– Да, общались, правда, давно, когда мне было семь лет, а Ольга совсем маленькая, тогда и виделись. А ещё есть мама, но её сейчас здесь нет, она уехала.

Что случилось с мамой, нам рассказала матушка Ника
– Когда девочки прожили у нас больше года, мы нашли маму. Женщина оказалась ВИЧ- инфицированной, мы привезли её сюда, поселили в гостиницу, создали все условия, предложили просто пожить, а потом присматривать за собственными детьми. Но, к сожалению, не получилось ничего из нашей затеи, она всё равно ушла.

– Говорили, что в приюте было шесть человек, а сейчас только двое.
– Сейчас трое. Одну девочку забрала семья, у которой не будет детей, двух девочек — сестёр взяла другая семья. Здесь сейчас живут сестрёнки Арина и Ольга, есть еще девочка, но она учится уже в колледже.
– А как вы забрали их из детского дома, почему именно этих?
– Мы старались взять тех, кого никто не брал. Вот, Соню и Алёну из детдома не брали, они у нас полтора года прожили, и отсюда их с удовольствием взяли в семью.

Профильное послушание

У каждой из сестёр есть основное послушание, для себя я его назвал профильным. Сестра Ксения, к примеру, поёт на клиросе, открывает при необходимости иконную лавку, ведёт фотолетопись, а еще помогает в трапезной, работает в огороде.

После благословения настоятельницы Ксения открыла нам иконную лавку, которая по ассортименту вполне могла бы соревноваться с сувенирными магазинчиками на популярных туристических маршрутах. Помимо крестиков, иконок лавка предлагала литературу, различную одежду, а также «Монастырский чай», варенья, соленья.

– Матушка…
– Не называйте меня так, ради Бога…
– Почему?
– Матушка у нас одна. Матушка Ника, остальные – матери или сёстры. Я – послушница.
– Простите, я не знал. Сестра Ксения, варенье, маринованные помидоры, чай – это всё в монастыре произведено?
– Да, всё трудами сестёр, за исключением книг. У нас работает швейная и свечная мастерские, вышивальная машина, правда, сломалась. Надо восстанавливать или покупать новую. В летний период основное послушание у всех – огород. Во время посадки и уборки картошки в обитель приезжают жители окрестных деревень, в это раз были из Турунтаева, Гурулева, Кики, Нестерово, Ангыра, и даже из Улан-Удэ. Сажая картофель, люди помогают не только обители, но и школам, детским садам, приходам, с которыми монастырь в обязательном порядке делится урожаем.
– Варенье сами варите?
– Да, сами.
– Вот здесь в составе варенья указана груша, откуда она здесь?
– Кто-то пожертвовал. Иногда гости удивляются, читая, что в варенье есть бананы, ананасы, апельсины или мандарины, спрашивают: «А фрукты тоже сами выращиваете?». Нет, это из пожертвований.
– Ксения, а вы давно здесь?
– Четвёртый год.
– А откуда родом?
– Из Иркутской области.
– Ксения, во сколько начинается ваш день?
– В 6:30 начинается утреннее правило, в 8:00 завтрак, потом послушание. В 14:00 обед, снова послушание. В темное время есть еще вечернее правило, спросив у Матушки благословения, просим друг у друга прощение, чтобы не отходить ко сну с обидами. Летом, бывает в пять утра, уже выходим на прополку огорода, чтобы успеть до жары.

У матери Илларии, на наш взгляд, самое трудоёмкое послушание, она ухаживает за животными — коровами, козами, курами, цесарками. Поступить на богословские курсы, а потом в Духовную академию девушка планировала еще, будучи Дарьей.

– Иллария, в храм с детства ходила?
– Нет, я воцерковилась в 2010 году.
– А почему так быстро собралась в монастырь?
– Я видела много чудес, об этом долго рассказывать. Я мыла полы в библиотеке на Синюшиной горе, читала философские книги, искала Бога. Среди моих знакомых люди разных вероисповеданий, в католический заходила храм, к баптистам, никому не верила. Все изменилось, когда в 2010 году в Иркутск привезли икону Николая Чудотворца…

До монастыря Иллария даже не знала, с какой стороны следует подходить к корове, пришлось учиться, дело пошло. Девять лет изо дня в день Иллария выполняет своё послушание. Помимо работы на скотном дворе, она – звонарь, звонит на службах в колокола. Следует отметить, что даже несмотря на трудоёмкое послушание, сами службы в храме для нее никто не отменял . Ежедневный уклад Илларии идеально ложится в формулу «жизнь в трудах и молитвах».

Мать Нина в миру работала акушеркой, имела детскую практику, но перед пенсией решила уйти в монастырь. Здесь её профильное послушание – огород, в том числе круглогодичная теплица, засолка овощей. Кроме того, она — главный знаток лекарственных и полезных трав, которые с помощью сестер успевает насушить за лето. Сухое сырье для лучшего сохранения закупоривают в стеклянные банки.

– Вот тут бадан, лист смородины, лист малины, клубники и плоды клубники, мята, шиповник, мелисса, котовник.

С матерью Ниной мы поднялись на крышу одной из храмовых гостиниц для паломников, где хранится прошлогодний запас всевозможных трав.

– Мы производим свой чай на основе кипрея, остальное идёт в качестве добавок. Готовим сборы. Многие любят саган-дайлю, но он у нас не растет, мы привозим. С черным чаем получается бодрящий напиток.
– Вы еще оформлением клумб занимаетесь, флористикой?
– Это по послушанию, когда матушка благословит. Флористика – хобби, занималась еще будучи в другом монастыре.
– Здесь, в Сибири?
– Нет, я девять лет назад приехала из Чувашии. Мы трудились в Свято-Троицком мужском монастыре.

Довольно долго не получалось запомнить имя сестры Панхарии, напарницы матери Нины, вместе они следят за грядками и овощехранилищем. Позднее выяснили, что был такой мученик — Панхарий Римский.

В понедельник с утра у матери Панхарии основное послушание – выпечка чёрного хлеба с добавками. Пока поднималось тесто, она всё время работала с матерью Ниной на огороде. Женщины сажали капусту. Панхария показала нам огромную плантацию клубники, на сбор которой монастырь приглашает всех желающих. В качестве оплаты второе ведро ягоды можно забрать с собой. Весь день мы носились между грядками и пекарней, я даже сравнил это с марафоном, удивившись, – откуда у сестёр спортивная выносливость. Оказывается, в молодости мать Панхария активно занималась лыжами, баскетболом, биатлоном выступала за сборную республики Бурятии в конькобежном спорте. Много лет работала крановщицей, вырастила двоих детей, дождалась внуков, и в 50 лет решила уйти в монастырь. Взяла благословение у батюшки, но муж резко воспротивился.

– А я уже отключилась от мира, – рассказывает мать Панхария, – пошла за советом к батюшке, а он и говорит: «Так просто уйти нельзя, надо чтобы супруг согласился и отпустил». А муж долго и слышать не хотел даже. Но как-то в сердцах воскликнул: «Иди, куда хочешь!» Потом хватился, но было поздно, я уже постриг приняла. Долго приезжал сюда, хотел вернуть обратно.

Много в монастыре чисто мужской работы – строительство, тракторный парк, сантехника, электричество, её выполняют братья. Живут братья в корпусе для паломников и трудников на соседней улице, это их мы в первый день приняли в храме за местных жителей. Среди множества мужских послушаний любопытство вызвало изготовление икон. Уже готовые мы видели в лавке, и поразила тонкость и изящество образов. Оказалось, резьбу выполняет специальный фрезерный станок с компьютерным управлением. Лики святых сначала просчитываются в специальных программах, а потом фирменный резец строго следует заданному алгоритму. За работой оборудования следит Дмитрий, как он нам представился, бывший коллега, в недавнем прошлом — сотрудник одной из газет Забайкальского края.

***

Очередной день в Сретенском монастыре начинался строго по расписанию: утренняя молитва в храме, трапеза, послушания. Арина после завтрака ушла на остановку, откуда детей забирает школьный автобус. Мать Нина отправилась в теплицу, где неожиданно обнаружилась вредная белокрылка. Сестра Панхария спустилась в овощехранилище, мать Татьяна совершала одиночный Крестный ход вокруг монастырских построек. Братья асфальтировали двор гостиницы, то есть всё шло своим чередом.

Настоятельница Ника предложила нам остаться ещё:
– Не спешите, поживите для себя, для души.
– На работе решат, что мы ушли в монастырь.
– В монастырь не уходят, в монастырь – приходят, – поправила настоятельница.

Тем не менее, пришлось пояснить, что в миру нас ждут не менее ответственные послушания, игнорировать которые мы не можем.

– Каждый должен делать, как он замыслил в сердце своем, не с огорчением и не с принуждением, ибо доброхотно дающего любит Бог.

Борис Слепнёв, специально для IRK.ru
Фото автора

Борис Слепнёв, специально для IRK.ru