Голландцы, затерявшиеся в Сибири

Сибиряки уже в нескольких поколениях исповедуют лютеранство, молятся по польским ксёнжкам, говорят «на хохлацком» — смеси украинского, польского, белорусского, а теперь еще и русского языков, носят немецкие фамилии Кунц, Зелент, Людвиг, Гильдебрант, но польские имена - Юзефина, Альвина, Катаржина. Сами пихтинцы, чья история и культура, – самый настоящий ребус, называют себя голендрами, выходцами из Голландии.

История голендров корнями уходит в Голландию XVI века, во времена противостояния католиков и протестантов, на усмирение последних испанский король Филипп отправил герцога Альбу с многочисленным войском и правами наместника. Истребительная война вынудила несколько тысяч беженцев — протестантов искать убежище в католической Польше. Князь Радзивила и граф Лещинский пожаловали беглецам в аренду земли вдоль Западного Буга.

В государственном архиве Брестской области сохранился доклад Гродненскому губернатору: «в двух сёлах, называемых Нейбров и Нейдорф, заселённых вольными иностранцами голендрами по-над рекою Бугом на землях, принадлежащих кн. Радзивилу, заключено 273 душ еванг.- лютеран».

«Леса — хоть удавись, воды — хоть утопись»

После очередного, третьего по счету раздела многострадальной Польши голендры оказались подданными Российской империи. В далёкую, неизвестную Сибирь они отправились уже добровольно в ходе земельной реформы Петра Столыпина. А заселение Сибири началось немного раньше: в 1896 году в России при МВД было создано Переселенческое управление, затем его передали в Главное управление землеустройства и земледелия. В Иркутской губернии появился переселенческий пункт.

— В 1907 году были нарезаны три участка: места будущих поселений, объединенные общим названием Пихтинский, — рассказывает житель Среднего Пихтинска Пётр Мартынович Людвиг. — Власти проложили дорогу, определили места кладбищ, вырыли казённый колодец. Основной причиной переселения была нехватка земель на Волыни — правом берегу Буга. С одной стороны голендров прижимали украинцы и белорусы, с другой - поляки.

Один из старожилов, Густав Михайлович Кунц, рассказывал: «Земли там было мало — ни земли, ни покосов, всё помещичье. Корову на верёвке пасли. А в Сибири землю свободно давали. Земля плодородная, всё растёт. Конечно, яблок и груш нет, но без этого жить можно, а хлеб и всё остальное есть. И свободная земля — сколько хочешь бери, где хочешь стройся». Масштабы и богатства Сибири ходоки описали коротко: «Леса- хоть удавись, воды – хоть утопись».

Сибирь голендры открывали постепенно, местом временного проживания выбрали Зиму, в поисках заработка брались за любую работу. Мастера плотницкого дела подрядились строить церковь Святого Петра в Заларях, где по неосторожности погиб один из работников. Узнав, что в Тырети работает переселенческая контора Око-Тагнинского подрайона, первые ходоки: Андрей Гиньборг, Иван Бытов, Иван Гильдебрант, и Пётр Кунц — напросились на приём к начальнику Адаму Адамовичу Райнерту. Господина крестьянского начальника старожилы называли немцем-колонистом. Один из переселенческих участков, ставший впоследствии деревней, Адам Адамович назвал Веренкой — именем своей жены.

Первооткрывателям с Волыни для переселения определили деревни Метёлкино и Заблагар. В 1909 году сюда прибыли 11 семей из деревни Новыны Гущанской волости Владимир-Волынского уезда. Но к этому моменту деревни оказались заселены преимущественно белорусами, с которыми голендры не хотели жить рядом, поэтому двинулись дальше.

Из воспоминаний старейшего жителя Среднего Пихтинска Густава Михайловича Людвига: «Мы и на Волыни жили отдельно от других, жили культурнее и чище других».

В итоге жители деревень Замустэче и Новыны поселились на берегу реки Тагны, невероятно похожей на Буг. Переселенцы следующей волны, они приехали в 1912 году, название своей прежней деревни: Забужские голендры — почему-то не сохранили, назвав новое место жительство Дахник, в переводе — болото. Они еще не знали, что в период Советской власти волевым решением деревни переименуют в Пихтинск, Средний Пихтинск, а Дахник останется Дахником. Вероятно, на переименование последнего у комиссаров не хватило фантазии.
Кроме этого на пихтинском участке был хуторок Тулусине, там стояло шесть домов, но постепенно населённый пункт опустел.

Землемеры нарезали переселенцам 24 надела по 15 десятин. Согласно сохранившимся записям, к августу 1912 года на Пихтинском участке поселилось 200 человек. Большая часть новосёлов носили фамилии Кунц, Людвиг, Зелент, Гильдебрант, реже — Пастрик, Бендик, Бытов.

Голендры везли с собой все — одежду, инструменты, даже дубовый столярный станок, ткацкий станок, плуги для пахоты. Помимо плотницких навыков и земледелия, голендры считались искусными мастерами по плетению из лозы. Возможно, поэтому они и остановились на берегах Тагны, где из веток краснотала плетут корзины всевозможных форм и размеров до сих пор.

Сохранилось письмо иркутского лютеранского пастора Вольдемара Сиббуля начальнику переселенческой конторы в Тырети Адаму Адамовичу Райнерту:

«Господину крестьянскому начальнику. Поселок Тыреть Иркутской губернии.
Милостивый государь. Многоуважаемый Адам Адамович. По прибытии домой считаю своим приятным долгом высказать Вам с вою глубокую благодарность за Вашу карточку, благодаря которой мне беспрепятственно предоставлялись лошади для посещения Пихтинского участка. Познакомившись на месте с бытом переселенцев-лютеран, позволю себе поделиться своим впечатлением…»

«Народ трудолюбивый, молодой, благочестивый и знающий рациональную обработку земли, но бедный. Я думаю, что они составляют элемент вполне полезный для нашей губернии. В настоящее время они насчитывают до 200 душ. Весною предвидится прибытие новой партии — около 100 человек из той же Волынской губернии. На прежней родине их звали официально cвиябужскими, нейбровскими и нейдорфскими голендрами — имя, с которым они свыклись и которое им нравится. Поэтому я просил бы присвоить занимаемой ими новой родине имя — деревня Пихтинские Голендры».

Неразбериха с национальностью

В быту новые сибиряки разговаривали на «хохлацком» языке, близком к украинскому. Молитвы читали исключительно на польском, его же использовали во время свадебных обрядов и похоронных церемоний. Вероятнее всего, отталкиваясь от фамилий, переселенцев с Волыни неожиданно записали немцами. По другой версии путаница с национальной принадлежностью произошла раньше.

Из воспоминаний Зигмунда Зелента:
«Когда отцов спросили о национальности, они ответили, что украинцы, хотя в бумагах значились как немцы. Начальник переселенческой конторы Райнерт послал грамоту в Петербург с запросом об уточнении национальности так называемых немцев. Оттуда ответили, что эти люди родом из Голландии, чьи предки ещё при Екатерине II были выписаны в Россию как первоклассные плотники. Но, поскольку в бумагах национальность уже была прописана, менять ничего не стали. Так мои предки голландцы стали немцами».

Неразбериха страшно аукнулась в период репрессий, в 1938 году Андрея Мартыновича Зелента, например, расстреляли как участника Австро-Латышского заговора. Когда началась Великая Отечественная война, появились трудармии – считай, узаконенные каторги, куда отправляли в первую очередь представителей национальностей, этнически близких к немцам, румынам, венграм, воевавшими с СССР. Понятно, почему голендров, у которых в метриках было написано «немец», отправляли на каторгу в первую очередь. Оставшиеся на воле женщины впахивали за двоих, воспитывая по 8—10 детей, которых попросту некуда было деть и нечем кормить.

Пихтинский учитель Адольф Кунц вспоминал: « Вокруг деревни мы съели всю лебеду, в 12 лет я ходил уже за плугом…»

В марте 1942 года Заларинский военкомат забрал из Пихтинска в трудармию 45 мужчин в возрасте от 19 до 48 лет, а осенью столько же женщин от 16 до 34 лет. Выжили единицы. Многие отбыли на принудительных работах по 10 лет. Некоторые отбывали срок на каторге вместе с пленными фашистами, которые ненавидели голендров, называя «русскими немцами».

Из воспоминаний Рудольфа Гильдебранта: «Придешь в столовую, немец - повар своему наливает со дна погуще, а нам – водичку с верху».

Отец Ивана Зигмундовича Зелента вернулся в 45-м из трудармии настолько измождённым, что жена узнал его лишь по пальцу, рассечённому плотницким топором… Лишь в 1962 годы голендры услышали радио – тарелку, а спустя пять лет в селах появилось электричество.

Несмотря на репрессии и притеснения, голендрам удалось сохранить по большей части культуру быта, язык, народные традиции и обычаи. Переселенцы с читают, что выжить во многим им помогла вера. Не зря на памятнике погибшим в трудармии высечено выражение Мартина Лютера: «Надёжное пристанище – наш Бог, надёжная защита и оружие».

Уникальные дома

Их большие дома не перепутаешь ни с чем, других таких нет по всей России. Длина строения порядка 30 метров, жилое помещение соседствует под одной крышей с кладовыми, сеновалом и стайками животных, так что даже в лютый мороз хозяин, не выходя на улицу, может доглядеть скотину. Жилая часть обязательно побелена с двух сторон. По мнению Петра Мартыновича Людвига, предки допустили единственную оплошность строя дома, они пилили тонкий для Сибири брус, всего 14 сантиметров. Впоследствии приходилось дом утеплять.

«Высиле, гурыпник, ругачи»

Одним из самых ярких и самобытных обрядов у голендров, безусловно, является свадьба. Первую свадьбу на новом месте жительства, в Сибири, голендры справили 24 января 1916 года, молодожёнов венчал пастор Иркутской лютеранской церкви. Свадьбы играли всегда, даже жестокие репрессии не смогли ни сломать эту традицию, ни изменить.

— Раньше не знали свадеб, говорили высиле, — вспоминает жительница Пихтинска Альвина Адольфовна Зелент. — Молодёжь встречалась только на вечёрках, по выходным, редко в будний день, работали дотемна, не до вечёрок было. Собирались на лугу, играли в основном, музыки не было, когда попросят — гармонист сыграет, и всё. Подарков не дарили — откуда их взять? До калитки проводит парень — и вся дружба. Я росла сиротой, без матери. В 42-м в трудармию забрали отца, он вернулся только через девять лет. Позднее они с мачехой держали пасеку и на наш свадебный стол ставили мёд. Были картошка, масло, польский борщ и обязательно пшённая каша, сваренная на молоке. Когда сваты приглашали, то говорили: «Несите молока горшков пять-шесть, наша челядь велика — съист». То есть народу много — съедим. После каши — нема паши: после пшёнки уже ничего не подают…

— Приданое для невесты собирали в куфер — кованый сундук с овальной крышкой. Сверху укладывали в обязательном порядке перину, три большие подушки и одну маленькую, всё это грузили на телегу и везли к жениху. Мы жили бедно: одеяло, к примеру, мне привёз брат.

Свадебный обряд начинается гораздо раньше традиционных светских выкупов. В доме невесты проходили заручины, на которые собираются близкие. Свидетельниц никаких не было — дружки, девушки из числа родственников или подруг. У жениха — прибичные. Дружки помогали наряжать в доме угол, где будут сидеть молодые. Самыми нарядными на этот момент являются сваты — двое мужчин с той и другой стороны.

На несколько дней они являются распорядителями на торжестве, о чём свидетельствуют кнуты или плётки, с которыми они не расстаются ни на минуту, иначе атрибут власти придётся выкупать. В старину свадебная плётка называлась гурыпник. Ручка кнута-гурыпника состоит из натуральной козьей ножки, к ней прикреплено много атласных лент. Такой плёткой сват может «поправить» поведение любого гостя.

Ключевой момент — приглашение, оно в обязательном порядке звучит на родном языке: «Ота упраша и жёна своя, и тэжь паньство млодэ на ючейший дэнь или поючейший на высиле! Щёбы вси ласкаве были, нашей прозьбой ихним хлибом не гордыли! Проше пшебываць на першу гудыну!» — приглашают завтра и послезавтра на свадьбу, просьба не отказывать.

В старину на следующее утро к дому жениха подавалась вузныця, запряжённая двойкой или тройкой лошадей. Ещё один экипаж закладывали для свахи и гармониста. Современная вузныця немного не та, и лошади — под капотом, но суть праздника это не меняет.

Огромную армию гостей смог вместить только Дом культуры Среднего Пихтинска. Всем без исключения гостям прикрепили цветы из гофрированной красно-белой бумаги: женатым и замужним — на правую сторону блузки или пиджака, холостым и незамужним — на левую.
Как только сваты рассадили гостей, женщины исполнили молитву на польском языке, потом внесли караваи с ругачами.

— Просимэ панове госты той дар цо пан Бух нам дав! — отец жениха приглашает отведать и выпить.

Начинается гулянье. Как обычно, много поют и веселятся. Вечером молодые едут в дом жениха, где снова накрывается стол, а пока молодые ужинают, дружки стелят им постель…

Прибивание чепца

Самым волнительным моментом второго дня является обряд прибивания чепца, сшитого из полоски кружевной ткани и украшенного цветами. Перемена головного убора символизирует смену статуса — с невесты на молодую жену. Эту традицию голендры привезли из Европы и свято её хранят.

С этого момента чепец, или, как говорят голендры, «чэпэц» — непременный атрибут и спутник замужней женщины до гробовой доски. Жениху надевают шляпу. Непосредственно перед надеванием чепца молодые исполняют танец, символизирующий прощание с молодостью. Молодых усаживают на подушки, которые лежат на скамейке, после благословения родителей снимают фату — её принимает дружка, и повязывают чепец.

Церемония сопровождается народной песней:
«Жэ бы мэнэ нэ чэпэц
И нэ била хустка*,
То б я соби погуляла,
Як на воде гуска,
Як на воде гуска,
Крылышками плюска.
А за нэю гусачок
До дому не пуска».

* била хустка— белый платок.

Далее идёт ритуал подношения подарков и денег. После свадебных гуляний невеста остаётся в доме жениха, ей не позволяют видеться с родными, даже если они живут совсем рядом. Через неделю родители невесты вновь собирают сватов, дружек, прибичных на заключительный ритуал «Пэтрусыны», после которого можно сказать: свадьбу сыграли.

После рождения первенца как можно скорее стараются окрестить, до этого его не оставляют ни на минуту без присмотра. Что бы всякая нечисть не завладела его разумом и телом, в изголовье кладут ту самую ксёнжку – книгу для молитв, которая по сути будет сопровождать его всю жизнь

Что посмотреть и что послушать?

В первое воскресенье июля голендры празднуют День села, приезжает много родных из города. Дома не могут вместить всех гостей, они ставят палатки на берегу Тагны. Есть здесь уютное место, полуостров, огороженный от скота, называется Бабцин кут, если по-русски, то Бабий угол. Празднуют Пасху, Ильин день, отмечают Рождество и Троицу.

Если не получится попасть на праздник, то знакомство с историей и культурой голендров лучше начать с посещения музея в Среднем Пихтинске. Центральной экспозицией является масштабный макет трёх деревень с разноцветными флажками над крышами домов. Красный флаг – жилой дом, синий — полуразрушенный, коричневый – дома нет.

После музея самое время осмотреть прекрасно сохранившийся дом Гимборга 1912 года постройки. Если попросить Петра Мартыновича Людвига, он откроет дом, и вы сможете совершить небольшую экскурсию по комнатам, в которых сохранились даже фотографии на стенах. В хозяйственной части дома полно различной утвари, все, как сто лет назад, за исключением домашних животных. Среди хозяйственных построек обратите внимание на винзарню – домашнюю коптильню, если повезёт, вы увидите процесс копчения мяса, колбас, и сможете их отведать. В зимнее время есть вероятность попасть на мастер - класс по плетению корзин, понравившуюся модель, - количество форм и размеров невероятно много, можно приобрести.

В некоторых домах сохранились «ксёнжки» (книги божественных песен), «Быблии», «мудлитэвники» и «Казане» (проповеди). Любопытно, книги написаны на польском языке, но набраны готическим немецким шрифтом. Если попросить кого-нибудь из представителей старшего поколения, например, жительницу Пихтинска Полину Карловну Кунц, она с удовольствием споёт песни на родном языке, почитает и переведёт фрагменты книг.

Приезжать в Пихтинск, Средний Пихтинск и Дагник лучше в теплое время, потому что ни в одном из сёл нет гостиницы. Небольшой группе можно надеяться на гостевой дом или комнату. Как вариант, переночевать можно в Хор-Тагне, расположенной в десяти километрах от Среднего Пихтинска. Автозаправочных станций здесь тоже нет, поэтому топливом запасайтесь в Заларях.

Выезжая из райцентра, выбирайте дорогу на Троицк, далее следует еще несколько населенных пунктов, важно внимательно следить за дорожными знаками. До недавнего времени поворот на Пихтинск не указывали даже знаки. Соответствующая надпись красной краской на почерневшей штакетине едва заметно, кусок дерева прикреплен к знаку Черемшанка – Бабагай. Промахнувшись с поворотом вы попадете в Тагну, тогда придётся проехать лишних 20 километров, хотя в Пихтинск в итоге все равно попадете.

Борис Слепнёв, специально для IRK.ru
Фото автора

Борис Слепнёв, специально для IRK.ru