Есть версия, что слово «извозчик» произошло не от «возить», а от «извозиться в грязи». В стародавние времена, когда и возник сей промысел, дороги были не мощены и перевезти пассажира или груз в дурную погоду – задачка не из простых. Иной раз приходилось извозчику слезать с козел и, напрягая жилы, вытаскивать повозку вместе с седоком из дорожной жижи.
Непростая работа. Непростые люди. Предтечи таксистов, прославленные русской живописью, литературой и песней Александра Новикова «Вези меня, извозчик, по гулкой мостовой». От них остались в речи обороты вроде «ругается как извозчик». О них и пойдет сегодня речь…
Сентябрь 1836 года. На Толкучем рынке (Ивановская площадь, ныне площадь Труда у цирка) открывается первая в городе биржа извозчиков, что можно считать основанием общественного транспорта в Иркутске.
Отцом-основателем общественного транспорта был жандармский поручик Казимирский. Среди его последователей, взявших по конкурсу места на первых биржах извозчиков: чиновники и их жены, казаки, мещане, ссыльнопоселенцы.
Что такое «биржа»? В императорской России у этого слова было много вышедших из употребления значений. Одно из них: колода или ясли извозчиков, на улицах и площадях (Словарь Даля). Соответственно: биржевой извозчик - стоящий на месте, у биржи, у своей колоды. Ясли извозчиков – приспособление для корма лошадей.
Любой желающий мог пытать счастье в извозе. К нему не допускались только несовершеннолетние, старики и не знающие русского языка. За наем на работу таких лиц хозяин места облагался штрафом до 25 рублей.
Выиграть на конкурсе место не значило самому там стоять. Все эти люди предоставляли лошадей и нанимали извозчиков.
За место на бирже уплачивалось 10-25 рублей в год в городскую казну. Конкурс сводился к осмотру лошадей и повозок. Если они соответствовали нормам, конкурсант автоматически допускался к работе. В случае, если желающих на место было больше физической возможности размещения, бросался жребий.
Популярнейшей биржей в Иркутске был угол Трапезниковской и Ивановской (остановка «Цирк»). За право работать там постоянно бросался жребий. А вот место у Троицкого перевоза (выход ул. Чкалова к Ангаре) было настолько не популярным, что в иные года никто туда не подавал заявки.
Все извозчики по типу повозки и качеству лошади и упряжи подразделялись на ломовых (грузовых) и легковых (пассажирских).
Работа извозчиков регламентировалась различными правилами, за соблюдением которых следили, кроме властей, избираемые владельцами мест старосты бирж. Важнейшие правила:
• запрещено лузгать семечки, шуметь, сквернословить, петь и танцевать;
• при езде запрещалось производить неприличные жесты;
• извозчик обязан иметь опрятный вид и соблюдать специально установленную форму одежды (на зимний и летний сезоны);
• запрещалось возить пьяных;
• пассажирам воспрещалось махать перед мордой лошади, останавливая извозчика, громко смеяться, чихать, кашлять, дабы не пугнуть лошадь;
• возле биржи требовалось держать чистоту, подметать улицу;
• при езде по городу извозчики должны держаться правой стороны улицы, не пускать лошадь вскачь и не совершать обгон;
• скорость передвижения специально не устанавливалась, но рекомендовалась «умеренно скорая» езда;
• запрещено занимать чужие места на биржах;
• после доставки пассажира или груза извозчик обязан вернуться на биржу;
• вообще стоянка вне бирж запрещалась;
• запрещалось жестоко обращаться с лошадьми, перевозить лишний груз, на морозе предписывалось укутывать животных попоной;
• запрещалось использовать лошадей молодых, необъезженных, буйных;
• для разных времен года предусматривалась разные типа подков – зимние и летние (на манер современных разносезонных шин;
• повозки должны были осматриваться мастером из Ремесленной управы (прообраз техосмотра);
• раз в год лошади должны осмотрено городским ветеринаром (тоже техосмотр);
• извозчики обязаны были выполнять законные указания городовых (прообраз ГАИ);
• раз в год производилась перепись лошадей и экипажей (прообраз регистрации автомобилей)
• на экипажах извозчиках должны прикрепляться латунные знаки с таксами на перевозку; для ломовых извозчиков знаки были из желтой латуни, для ломовых – из белой.
Правил – множество. Как водится на Святой Руси, выполнял их досконально только совершенно больной на голову человек. А таких, опять же, в извозчики не брали.
Поэтому, и пьяных возили, и пьяными возили. И штрафы платили.
За нарушения правил предусматривался штраф до 15 рублей. Инициировали штрафы городовые, выписывали их мировые судьи.
Нарушалось и правило запрета стоянки вне бирж. Излюбленное незаконное место сбора извозчиков - на берегу у понтонного моста. Городская управа потом была вынуждена была узаконить это место, разрешив там биржу.
О ценах. Для примера приведем таксы 1905 года:
• за проезд по городу в один конец днём 25 копеек и ночью 45 копеек;
• из города на Иерусалимскую гору, в Знаменское и Ремесленно-слободское предместье — 35 и 55 копеек.
• из города в Глазковское предместье — 75 и 90 копеек;
• от железнодорожного вокзала в Ремесленно-слободское и Знаменское предместья, на Иерусалимскую и Петрушину горы — 1 рубль и 1 рубль 60 копеек;
• от железнодорожного вокзала в город — 90 копеек и 1 рубль 60 копеек;
• в пределах одного предместья — 25 и 40 копеек;
• на дачи по реке Иркуту — 80 копеек;
• на дачи в долине реки Каи, в деревне Медведевой и Мельниковой — 1 рубль 50 коп. (ночью по соглашению);
• из города в Лисиху — 60 и 80 коп. ;
• плата за проезд по понтонному мосту за счёт извозчика, а за переправу через Ангару — за счёт пассажира;
• в праздничные дни плата за езду была договорной, но не выше двойного размера таксы.
Экипажи и другие повозки для извоза в Иркутске до строительства обозных мастерских не производились. Все везли из других городов.
Разумеется, кроме общественного, в Иркутске был и муниципальный гужевой транспорт. Городская управа заключала с ремесленниками города договора на подряд по ковке и расковке пожарных, выездных и рабочих лошадей, ремонт осей, оглобель, колес и других частей повозок.
Во время русско-японской войны 1904-1905 года на месте ремесленного дома были поставлены Обозные мастерские, которые стали брать городские подряды, снизив цену на них в 2-3 раза. Там же стали производить разного рода повозки.
Частные ремесленники перебрались в Рабочую слободу (Рабочее). Там был известный конный двор, быт которого уже в советское время описал замечательный иркутский писатель Дм. Сергеев в романе так и названном – «Конный двор».
Многие путают извозчиков и ямщиков. Дескать, и те и те – с лошадьми. Но ямщики занимались междугородными перевозками, в том числе почтовыми. Извозчики – «городское такси» безмоторной эпохи.
Свидетельств о работе иркутских извозчиков пока я нашел мало. Вот что опубликовано в журнале «Земля Иркутская» (воспоминания Нины Львовой):
«…Ближайшая стоянка извозчиков, доступная моему обозрению, находилась на переулке возле бани Курбатова, где мы бывали ежедневно, бегая на Ангару. У меня явный интерес вызывал общий облик упряжки. Я оценивала всё: лошадь, её сбрую, извозчика и его наряд, пролётку, её состояние и степень защиты от непогоды. И мои наблюдения не были выражением простого любопытства, а привели к определённым умозаключениям. Извозчики в моём сознании явно разделились на две группы. Одну составляли как бы подлинные извозчики, а другую - извозчики поневоле, по житейской неустроенности.
У первых лошади были ухожены, упитаны, красивы и резвы. Они подчинялись хозяину при первой же команде и резво отправлялись в путь. В посадке, облике самого извозчика чувствовались осанистость и солидность. Одеты они были в какие-то поддёвки со сборками у пояса, подпоясаны цветными кушаками, летом носили шляпы, типа полуцилиндров с загнутыми полями, и хорошие перчатки, а зимой - добротные шапки разных фасонов и рукавицы. Соответственно, и пролётка - вся ладная, всё целое, блестящее, сидения и скамеечки покрыты чистым сукном, защитный верх легко складывался и раскладывался. Общий вид упряжки лихой. И кнут в руках с какой-нибудь отметинкой. Такого извозчика я в детстве зарисовала цветными карандашами, но рисунок этот, к сожалению, не сохранился.
У представителей второй группы всё было неказистое: и лошадёнка понурая, и пролётка обшарпанная, и одежда. В их лицах читалась какая-то растерянность, а подчас и безысходность. К таким у меня пробуждалась жалость.
По Иркутску и на загородные прогулки мы всегда ходили пешком, и только когда папа уезжал на вокзал, приглашали извозчика. Мне нравилось смотреть на лихие пролётки, подвозившие к угловому дому, где жила семья Тимофеевых, их красивых дочерей с мужьями-офицерами. Но эти сцены исчезли с победой 5-й Армии…»
Разница между двумя типами извозчиков характерна для всей России. Были «ваньки» - сезонные работники, и были «лихачи» - профессиональные извозчики на сытых и дорогих лошадях. Не могу с уверенностью сказать, употреблялись ли в Иркутске эти термины. Скорее всего…
Возможно также, что в среде извозчиков зародилось знаменитое иркутское слово «бармить» в значении: подрабатывать частным, не зарегистрированным извозом. Это слово в таком значении встречается только в нашем городе. В Москве при царе говорили «бармить» в значении «бормотать, говорить невнятно, картавить». В уголовной среде закрепилось значение «говорить». Встречается в ряде регионов значение «бармить» - «халтурить, делать работу спустя рукава, некачественно»…
Можно долго также рассказывать о типах повозок. Все эти дроги, линейки, пролетки, дышловые парные и оглобельные троечные экипажи, - предоставлю это вам на самостоятельное изучение, если есть интерес.
Отмечу только, два факта.
Особенно роскошными экипажами были на рессорах и с прорезиненными ободами колёс. Ходили плавно, приятно.
И, разумеется, было отличие сезонное. Зимой в ходу были сани. Тут и встречается нам слово «кошева» - легкие сани с металлическими полозьями. Не экономный вид транспорта, - одного человека только и увезешь, судя по фото.
Зато кошевы широко использовались иркутским преступным миром. О специфически иркутском виде разбоя на кошевах речь пойдет в следующем посте. Как говорится, «следите за обновлениями».
P.s. Галерея российских типов извоза (из разных городов)
