Забрал сына из детского сада.
Путь домой теперь — каждый день путешествие. По одному и тому же маршруту, но с разными остановками и сопутствующими открытиями. Раньше я думал: когда же он подрастёт? А теперь понимаю, что трёхлетнего ребёнка уже не донесёшь на руках до остановки. Не потому, что он тяжёлый (хотя уже не такой и лёгкий), просто теперь в дороге у него свои интересы. И с моими — побыстрее, побыстрее, домой, папа устал на работе — они, мягко говоря, не всегда совпадают.
Папа утешает себя тем, что пешие прогулки полезны для офисного планктона. И следит, чтобы сын не затопал радостно сандалиями в очередной луже.
В общем, я бодро иду, он едет на своей машине, развивая такую скорость, что идти не бодро просто непозволительно.
Сын, а потом и я, обгоняем гражданина, который в своём лице поразительным образом сочетает помятость и опухлость. То же и в одежде, только вместо опухлости — изрядная несвежесть.
— Это… сигаретой не угостите?
— Нет, не курю.
— А. Ну, ладно. — гражданин умолкает и ускоряет шаг. — О… у меня ж самого есть, ха. Забыл… — достаёт такую же помятую, как и он сам, пачку, извлекает из неё не менее помятую сигарету, с третьей попытки подкуривает.
— Ваш?
— Мой. (нет, блин, подобрал постороннего мальчика на улице и иду с ним)
— Классно… Классно так гулять, да?
— Ну, да.
— Ннно…
Сын на машине утыкается в высокий бордюр. Гражданин бросается вперёд.
— О, ты чё… Давай, счас вот поднимем…
— Да не надо. Сам заедет.
— А. Ну, ладно…
Гражданину немного неловко. Сын встаёт, тащит машину между ног, преодолевает препятствие и радостно укатывается вперёд, с некоторым недоумением оглядываясь на нашу внезапную компанию.
— Молодец он у вас, да… Я вот раньше думал: дети… зачем? Орёт же. Плачет. Думал, ну нафиг. Ну, это когда молодой был.
Гражданин глубоко затягивается.
— А сейчас думаю: вот бы мне тоже… Ребенка. Дети, они же… Вот есть такой у тебя. И будто ты кусок золота прям получил! Классно.
— Золота?
— Ага. Появляется такое… самое дорогое. Жить ради чего. Кого то есть. Как-то с ним… делать что-нить. Ну, воспитывать.
— А-а-а, воспитывать…
— Ннно. Баба же еще непонятно какая может быть. Научит чему… В смысле, не то чтобы. Не научит, в смысле. А ты можешь. Чтобы мужиком был.
Гражданин снова глубоко затягивается и выбрасывает на газон высосанный до фильтра бычок.
— Чё-то, короче, вместе делать. Чтобы правильный вырос.
— Правильный?
— Ну, знаешь… знаете… да, нормальным человеком чтобы был. Оно же как бывает? Чтобы вёл себя по жизни грамотно.
Мы приближаемся к Сухэ-Батора. «Стой, — кричу сыну, — впереди дорога, меня подожди, будем вместе переходить».
Гражданину снова неловко.
— Это… ну, счастливо вам. — Он как-то криво усмехается.
— Спасибо. Вам тоже.
Гражданин глядит на моего сына. Улыбается уже во весь рот, машет ему на прощание и уходит по Сухэ-Батора по направлению к Маркса.
— Что за дядя? — спрашивает меня сын.
— Ну… просто дядя. Шёл рядом. Мы поговорили.
— А что он хотел?
— Ничего. Пойдём, троллейбус ждать будем. Слезай с машины, переходить надо.
