После «Хеопса» просто необходимо перейти от царей к простым людям, чья жизнь бывает не менее захватывающей. Обычная американская, не лишенная оригинальности семья. Давайте по порядку.
Отец. "Молчаливый, суровый человек, типичный выходец из Восточной Европы, и акцент – соответствующий. Суровый-то суровый, но голубые глаза смотрели мягко. У папы были необыкновенно плотные, крупные мышцы рук, а когда он сжимал кулак, казалось, что кулак этот может пробить любую преграду. Он сам косил газон перед домом, сам мыл машину, сам красил стены и крышу. Он делал все это сноровисто и тщательно и в душе осуждал каждого, кто нанимал на такие работы чужих людей. Услышав шутку или анекдот, он почти никогда не смеялся, просто кивал: мол, все понял, но ничего нового для себя не почерпнул… Детей «либо ругал на чем свет стоит, либо – если ругать не за что – просто не замечал».
Мать. «На матери черный облегающий костюм – как всегда, с глубоким декольте, настойчиво демонстрирующим плоды пластических операций. Высота ее шпилек, как и диаметр имплантированных грудей, неприличен ни для ее возраста, ни для сегодняшней церемонии. Мать у нас, конечно, свое дело знает, в этом ей не откажешь. Но она не просто психотерапевт. Двадцать лет назад она написала книгу „Начнем с колыбели, или как стать родителями без предрассудков“. Книга стала бестселлером и превратила мать в знаменитейшего в стране специалиста по грамотному выращиванию детей. Естественно, при такой родительнице мы – и я, и братья, и сестра – выросли непоправимо испорченными».
Сыновья. «…трое мужчин, трое Фоксманов, выточенные по одному лекалу, но прошедшие совсем разную обработку и шлифовку. Все мы унаследовали от отца черные курчавые волосы и квадратный подбородок с ямочкой, но за близнецов нас никто не примет. Пол похож на меня, но он крупнее, шире в плечах и суровей взглядом – этакий я, накачанный стероидами. Филипп тоже похож на меня, но тоньше и намного красивее, у него более изящные черты лица, улыбка шире и обольстительнее – сама по себе, от природы». Трое: успешный, неудачник и раздолбай. Сестра выражена в романе через маленьких детей.
Отец болел, знал, что скоро умрет. Неожиданно для всех заказал отсидеть после его похорон семидневную шиву – традиционный для евреев семидневный траур по умершему отцу. «Что-то не верится, – говорит главный герой, – что мы выдержим тут вместе семь дней. Сила отталкивания велика, она расшвыряет нас, как молекулы в ходе химической реакции. Так что пока неизвестно, чем все это закончится».
Да, дружным семейство никак не назовешь. Вдова покойного, ее сыновья и дочь, а также их дети, супруги, любовники и любовницы, все как один отличаются весьма склочными характерами.
Так как это будет происходить и чем закончится?
«…подваливают все новые гости – старые друзья, дальние родственники, они незаметно вытесняют тех, кто уже насиделся. В дом все входят напряженные, угрюмые, а выходят из него сытые и довольные. Мы уже перестали воспринимать их по отдельности, они превратились в череду пьющих кофе, жующих печенье, пускающих слезу, сияющих улыбками милых доброжелательных зевак. Мы научились кивать, улыбаться в ответ и поддерживать нескончаемую, идущую по кругу беседу, а мысли наши витают далеко-далеко».
О чем же мысли? Жена старшего, Пола, не может забеременеть и тащит мужа в постель по календарю овуляции по два раза в день. Средний, Джад, не так давно застал свою жену с любовником и постоянно прокручивает сцену измены и итоги развода. Младший привел на шиву невесту, старше себя лет на пятнадцать. Она психотерапевт. Делала из Филиппа человека. Он хотел стать организованным и порядочным. Но остался самим собой. Трейси очаровательна, умна. Она дожидается конца шивы, чтобы уйти.
«…запертые в четырех стенах Фоксманы принимаются азартно перемывать друг другу косточки, вдумчиво ковырять старые раны и наперебой выяснять отношения. Как результат, довольно скоро дело доходит до мордобоя, масштабного причинения вреда имуществу и супружеских измен…»
К концу шивы все выглядит плачевно: «Вряд ли вам когда-нибудь доводилось видеть более жалкую группу сидельцев шивы. У Пола рука на перевязи. У Филиппа вся кисть в синяках и напоминает раздутую перчатку, так что даже суставов не видно. Мою рассеченную губу раздуло на пол-лица. Картина маслом! Но идет шестой день шивы, и мы, корячась в гостиной на низких стульчиках, мучаемся похмельем и прочими недугами, перевариваем болеутоляющие, которые мама раздавала с утра, как стюардесса леденцы, и морщимся от солнца, которое сегодня утром кажется чересчур агрессивным. Венди на пределе, потому что Серена ни одной ночи толком не спала, с самого приезда. У матери настроение тоже ни к черту: после вчерашней размолвки от Линды ни слуху, ни духу».
Но вот и все. Пока они ругались и дрались, раны их прочистились и затянулись. Отец знал, что делает. Он собрал семью вместе, а дальше пусть живут сами.
«Мы встаем. Мы радуемся и одновременно жалеем, что шива закончилась. Мы любим друг друга, но общаться, даже просто находиться в одном помещении для нас испытание. За семь дней мы не загрызли друг друга, и это – уже чудо. Даже теперь мы улыбаемся друг другу, но улыбки наши кривоваты и в глаза никто не смотрит. Нас снова разметает в разные стороны. Восстанавливать отношения – дело замысловатое, но у нас, людей, не умеющих проявлять эмоции, есть свои преимущества. Недаром говорят, что молчание – золото. Мы просто идем, и на душе уже куда легче, а впереди – телеграфным кодом – цокает каблучками мама. Она ведет нас домой».
Конечно, книга легкая. Но зато не сумбур, как была названа предыдущая. Я убедилась: количество просмотров простых книг вдвое больше, чем сложных. Вот что на самом деле нам надо. Массовый интерес к разного рода семейным романам понять несложно: где искать прибежища и спасения от бурь внешнего мира, как не в надежном и теплом кругу родных. Или не теплом, но среди своих.
Книга стала бестселлером в США и принесла автору немалую популярность. Он американец, родился 16 января 1970 года в Нью-Йорке. По образованию является специалистом в области литературы и писательского мастерства, ведет семинары в университете, продолжает заниматься писательской деятельностью. «Секрет популярности Троппера в его искренности по отношению к читателю. Он не стесняется рассказывать о потаенных человеческих чертах, но делает это настолько по-свойски, что создается впечатление будто герой романа вы сами. В Америке он особенно популярен и любим».
