Книги Юрия Полякова – гарантия интересного чтения. Острый динамичный сюжет, яркие характеры, точный богатый язык. Тема отношений мужчины и женщины – едва ли не самая любимая в его творчестве. Повесть «Небо падших» написана довольно давно, в 1997 году. Тема «новых русских» была еще злободневна и остра.
Эта повесть «про любовь». Из серии «любовь зла…». Так называемый бизнесмен, с талантами Остапа Бендера, и неописуемая женщина, красавица и чудовище. Кстати, кто видел экранизацию повести с Плетневым и Вилковой, так это бледное во всех отношениях подобие книги.
Его бизнес начинался с авиационного музея под открытым небом. «В нехолодное время года за пятерку можно было в большой грузовой вертолет пустить бездомную парочку – покувыркаться на брезенте, постеленном поверх вороха пахнущего бензином московского сена. Собственно, с этого большого грузового вертолета, оборудованного под шалаш любви, и начался мой бизнес. А поскольку большинство отечественных самцов, как и первые лимузины, могут работать только на спирте, мы с напарником стали запасаться водкой и продавать ее посетителям с ночной надбавкой. Дело процветало – мы благоустроили еще пару вертолетов и Ил-14, а водку на поддельные талоны закупали ящиками. Охраняли нас от неприятностей – разумеется, не бесплатно – милиционеры из соседнего отделения. Но бордельный бизнес меня никогда не привлекал. Я начал с того, что за сравнительно небольшие взятки и на сравнительно законных основаниях арендовал по соседству с авиамузеем вышку для прыжков с парашютом. Она тогда никому не была нужна. Ошалевший народ, вдруг потеряв все, что нажито непосильным трудом, прыгал с балконов вниз головой. А тут вышка! Просто никому в голову не приходило, что в Москве найдется куча людей с деньгами, которые, обожравшись в кабаке, натрахавшись в сауне и заскучав, захотят прыгнуть или хотя бы поблевать с этой самой вышки. Мне пришло в голову, и я организовал кооператив „Земля и небо“».
Потом появился «Аэрофонд». Молодому бизнесмену, его звали Павел, постоянно приходилось ездить за границу – переговоры, соглашения о намерениях, подписание контрактов. Нужна была помощница и переводчик. Дали объявление: «Владельцу авиационной фирмы требуется привлекательная помощница до 30 лет, умеющая работать на компьютере, без комплексов, со знанием этикета и двух иностранных языков (английский обязательно). Высокая зарплата и постоянные выезды за рубеж гарантируются».
«Из чаровниц, явившихся на конкурс, мало кто владел компьютером, разбирался в этикете и знал два языка, но зато все – и соплюшки, и вполне зрелые тети – явились одетыми по форме: мини-юбка по самые „не балуй“, блузка, подчеркивающая наличие требуемого для такой работы бюста, и ажурные чулочки-завлекалочки. Кто только не приперся: и прожженные путаны, вытесненные из профессии юными конкурентками, и замученные нищенской зарплатой преподавательницы английского, и потрепанные гидши развалившегося Интуриста… Катерина появилась на пятый день. На ней был строгий белый костюм с глухим воротником и удлиненной юбкой. Гладко зачесанные назад золотистые волосы она собрала на затылке в маленький строгий пучок, удерживаемый изящной заколкой. Почти незаметная косметика делала ее идеально овальное лицо еще свежее, губы еще чувственнее, а светло-карие глаза еще ярче…» Свои привычные «обязанности» она начала выполнять в тот же день. «Прямо со смотрин я повез ее к себе домой, чтобы, как говаривал один политик времен перестройки, без промедления „углубить“ наши отношения».
«Если бы за мастерство в сексе давали, как в искусстве, звания и премии, то моя новая секретарша была бы народной артисткой, лауреатом государственных премий и героем труда. С ней за одну ночь можно было ощутить себя коллекционером девственниц, султаном Брунея, обнимающим одну за другой своих лучших жен, или мальчуганом, попавшим в лапы матерой нимфоманки, пропустившей через себя мужское население средней европейской столицы. Она была гениальным режиссером постельных фантасмагорий – и, в отличие от Захарова или Виктюка, никогда не повторялась! В конце каждого акта мое ружье стреляло, как орудие главного калибра!»
И помощницей Катерина оказалась незаменимой. Она была подчеркнуто верным соратником и вызывающе неверной любовницей. Открыто спала со всеми, кто оказывался рядом и мало-мальски привлекал ее внимание. Преследовать за это не жену Павел не мог, гордость не позволяла. Он только с нетерпением ждал того момента, когда она из гордой, насмешливой, знающей себе цену женщины превращалась в рабыню, заглядывающую в глаза своему повелителю. Иногда ее игры становились опасными. На авиасалоне в Лондоне два пилота на МИГах протаранили друг друга из-за нее, и хорошо, что катапультировались. Но два самолета разбились. Все это только забавляло Катерину.
Репутация стервы была международной. «В турецком посольстве Катерина получила не только хорошую языковую практику. На нее сразу же положил глаз посол: турки вообще просто чумеют от натуральных блондинок с хорошими бюстами. Ломаться не приходилось: с работы в случае чего могла вылететь не только она, но и папаша, тем более что дела у него шли неважно. В конце концов, оказаться любовницей посла – дело неплохое, а тот поначалу делал подарки и обещал в два раза повысить жалованье. Но время шло, подарки становились все дешевле, пока не превратились в грошовые сувениры, а о повышении жалованья уже и речь не шла. И это притом, что посол стал предоставлять безотказную секретаршу для секс-разминок чиновникам, приезжающим с проверками и делегациями из Анкары. Те считали это само собой разумеющимся, как ежедневный пакетик с шампунем в гостиничном номере, и платить за услуги тоже не собирались. Катерина справедливо решила, что за такие деньги быть сексуальной отдушиной для всего турецкого МИДа не стоит, и начала, как говорится, искать варианты – тут-то ей и подвернулось наше объявление в газете…»
Посол любил фотографироваться с высокими гостями, наезжавшими к нему в Москву. Снимал он и постельные сцены с Катериной. Ей удалось заполучить эти фотографии. Полный комплект фотографий получили жены чиновников и министр иностранных дел Турции. «Вышел громкий скандал – посла тут же отозвали и выгнали на пенсию. Вскоре почтальон принес ему конверт, в котором помещалась карточка Катерины с надписью: „На вечную память о сотрудничестве!“. Врачи, спасшие жизнь бывшему послу, так и не поняли, почему снимок мило улыбающейся молодой женщины стал причиной обширного инфаркта…». В духе Катерины: сама идет в руки и потом мстит.
Парижский авиасалон стал триумфом «Аэрофонда». Раньше «наше участие в любом авиационном салоне вызывало фурор, так как СССР обычно выкатывал два-три абсолютно новых самолета, каждый из которых тянул на мировую сенсацию. По количеству экспонатов мы забивали любую страну, а то и всех участников, вместе взятых… Наши делегации были не только самыми многочисленными, но и самыми дисциплинированными: пили по вечерам и лишь со своими, закрывшись в номерах. Каждый специалист имел строжайшее, утвержденное где надо задание по изучению иностранной техники. А половина делегации и вообще состояла из сотрудников спецслужб, но выделялись они лишь тем, что легче остальных переносили похмелье…На сей раз в Ле Бурже прибыл Второй Любимый Помощник Президента России». Все знали, что ему в первую очередь нужно организовать хорошую «бордельеру».
Павлу это было на руку. Познакомиться в непринужденной обстановке с самим Вторым Любимым Помощником – о чем еще можно мечтать! Подробное и красочное описание пьянки наводит на мысль об опыте автора.
«…Катерина появилась в самый разгар „бордельеры“. Длинное черное бархатное платье плавно и целомудренно облегало ее стройную фигуру. На высокой загорелой шее сияло подаренное мной колье. Строгая викторианская прическа делала мою гулену изысканно-беззащитной. Войдя, она застыла в оцепенении, точно юная виконтесса, зашедшая пожелать маменьке-графине спокойной ночи и обнаружившая ее в объятьях горбуна-конюха».
После показательной программы в постели со Вторым Любимым Помощником и получив богатые подарки, Катерина изящно переместилась к сыну министра Франции, чтобы остаться в Париже. Но обиженные мужики распустили слухи, что новая его подружка инфицирована СПИДом. Катерину, сильно избитую, в двадцать четыре часа выслали в Россию.
Конечно, она была спасена и наказана. «Вызволяя Катьку, я по-слюнтяйски часто использовал разные производные от слова „любовь“. Я делал это нарочно… Тактика. Но тайная правда заключалась в том, что даже после всего случившегося я не хотел терять Катьку. Я хотел, чтобы она была рядом – раздавленная, униженная, беспомощная – и оттого особенно нежная. Может, это и есть любовь? В конце концов, раньше словом „чахотка“ называли любую болезнь, если человек чах. А я – чах, потому что в кулачке у этой стервы была зажата моя игла!»
Катька не могла измениться. По ее словам, у нее в груди жил ледяной истукан. Он требовал пищи. Она не выносила счастливых пар и счастливых людей и всегда находила возможность испортить им жизнь. Она просто постоянно этим занималась. Откуда он взялся этот истукан? Событие из школьного детства сделало из нее маньячку. И кто знает, почему в одном из затяжных прыжков, которыми они с Павлом увлеклись для остроты жизни, у нее не раскрылся парашют.
«Катька же продолжала стремительно падать вниз – в руке ее было зажато красное кольцо, вырванное вместе с тросиком. На конце его болталась шпилька, издали похожая на иглу. Я никогда этого не забуду. Синее-пресинее небо, белое от ужаса солнце и маленькая красная фигурка, летящая вниз. Страшный Катькин крик был прерван встречей с землей…
– Сте-е-ерва! – заорал я, захлебываясь слезами. Какая же ты, Катька, стерва!».
Вот такая история времен перестройки.
