В чем заключалось счастье этой девушки из романа Ольги Брейнингер «В Советском Союзе не было аддерола», о котором сейчас много говорят? В бесконечном движении? В умении жить без родины вообще? В ощущении интеллектуального превосходства и физического совершенства? Или в счастье обходиться без счастья?
Роман сумбурный, страстный, «безбашенный». Героиня, как, очевидно, и автор, – из поволжских немцев, депортированных в начале войны в казахскую степь. Юность в Германии, куда ее семья довольно неудачно репатриировалась, учеба в Оксфорде, неудачная попытка выйти замуж за юношу из влиятельной чеченской семьи, участие в сомнительном эксперименте по созданию сверхчеловека глобального мира без национальных кодов.
Неосознанно счастливая честолюбивая девочка в Караганде 90-х. «… Постперестроечный, постсоветский Казахстан… Каждое утро мама привозила меня в школу, и в восемь ноль-ноль я пела вместе со всеми гимн Казахстана. В четырнадцать ровно меня забирал папа, я обедала пиццей прямо в машине, по дороге к репетиторам. По понедельникам и четвергам я занималась английским, по вторникам и пятницам – французским, в среду и субботу ездила на математику; четыре раза в неделю мама забирала меня от репетитора, и мы ехали на тренировку по теннису».
Привычка много работать, крайний перфекционизм, привычка быть «звездой». Решение родителей вернуться в Германию не испугало.
«Я была уверена, что в Германии прерванная самолетом линия просто продолжится – так же будет школа, будут друзья, ведь у меня всегда были друзья; мы с папой и мамой все равно вместе, в новом городе есть теннисный клуб, а мои сверстники в Германии по большей части свободно говорят по-английски – о чем вообще речь?
Вам когда-нибудь приходилось осознавать, что отныне вы для всех окружающих – пятый сорт и этого не изменить никогда? Если так, то добро пожаловать в Германию глазами русского эмигранта… Полгода назад я в шелковом платье стояла за диджейским пультом, мне было хрупких шестнадцать лет, и я застенчиво улыбалась всему миру. А потом все случилось как-то очень быстро, как-то непонятно, что после первого приема у социального консультанта, за жалких две-три недели, кубарем скатившись с этой лестницы, я превратилась в криво накрашенного подростка с размазанной по всему лицу тушью и надписью невидимыми чернилами: „Нет будущего“. Я не могла поступить в университет, потому что не окончила гимназию и не сдала выпускные экзамены; я не могла пойти в гимназию из-за разницы школьных программ, а добиться поступления на класс или даже два ниже нам не удавалось – и пока мы ждали помощи от переводчика или сразу же найденного через знакомых знакомых русского адвоката, меня отправили на социальные работы… Железный забор и белая табличка „Grenzdurchgangslager“. Ночи, когда не можешь заснуть то ли от плача соседей, то ли от собственных мыслей и сомнений в том, нужно ли было вообще сюда приезжать…»
И все же все кончилось, и девушка смогла поступить в гимназию. По окончании она не стала подавать документы в университет, придерживаясь решения не привязываться к этой стране, а пойти путем цепи эмиграций и перемещений. На повестке стоял Оксфорд. Время учебы в Оксфорде описано ярко и не похоже. Равноправным героем этого времени был аддерол. Студенческий бомонд сидит на стимуляторах. Очень интересным выглядит контраст между жизнью высшего студенческого общества в Оксфорде и женской части молодежи в Чечне, куда нашу героиню забросила любовь к чеченцу Амади.
«После пары кругов по вечернему Грозному (из машины не выходили) Амади отвез меня в гостиницу „Грозный-сити“, заказал мне в номер ужин, познакомился с каждым „братом“, которого мы встретили на пути от ресепшена до двери номера, и снова исчез. А утром началось. Хотя я теперь и была в Грозном, и голос, который мне был так нужен, возникал в моем телефоне в любую минуту, когда мне этого хотелось, самого Амади рядом со мной не было. Вместо него мою жизнь заполнили его сестры, тети, бабушки, подруги сестер и подруги подруг сестер – потому что я здесь была довольно-таки неожиданным развлечением. В девять утра раздался стук в дверь, и четверо незнакомых женщин, игнорируя мое сонное недоумение, стали располагаться в гостиной. Большое кожаное кресло передвинули в центр комнаты и накрыли одеялом, чтобы там села денана – бабушка. Меня посадили рядом.
С той минуты в моем номере появлялись женщины, девочки, девушки. Гостьи приходили группами, стайками по несколько человек, боязливо заходили и оставались надолго. Они приносили с собой пакеты и сумки с банками варенья и свежим инжиром, медом и разными домашними специалитетами, которые я скоро оценила и быстро научилась отличать хингалш от чепалгаша.
Гостьи решали, что я буду делать, куда мне пойти и чем меня развлекать – с шумом, спорами и периодически даже звонками мужчинам. Иногда они просто сидели со мной и развлекали чаем и разговорами, иногда включали телевизор и смотрели ток-шоу, новости, сериалы, рекламу. И беспрерывно, беспрерывно приносили с собой: свадебные журналы, буклеты салонов красоты, рекламки разных мелочей, которые, как оказывалось, были очень нужны невестам; и много, много шума и суеты. Разглядывая золотистые платья с длинными, до самых кончиков пальцев, рукавами, я не переставала удивляться: неужели все это и вправду происходит со мной?»
От замужества отказалась. Вернулась в Оксфорд.
Она защитила диссертацию и в конце августа, не сказав никому ни слова, уехала в Америку. Контракт был подписан на семь лет. В Америке начинается странный антропологический эксперимент. Подходящий материал для эксперимента в условиях глобализации: здоровая физически, но патологически переломанная личность, не подлежащая восстановлению. В очереди волонтеров она была 964-м кандидатом. Идеальный пластилин для эксперимента века.
«Молодая женщина (место рождения: Казахстан; национальность: немка; родной язык: русский; гражданство: Германия; место проживания: США, город Кембридж; род деятельности: докторант кафедры миросистемного анализа; сфера интересов: политика и культура бывшего Советского Союза; коэффициент интеллекта: 142; телосложение: истощенное ввиду анорексии; тип информационного метаболизма: этико-интуитивный экстраверт; особые характеристики: засекречены) двадцати семи лет, родом из Средней Азии, с запутанной личной историей; прошедшаяся пунктирной линией по карте Европы, проследовавшая дальше на Запад с намерением революционировать экспериментальную славистику и попавшая в сети миросистемного анализа.
– Конечно, они создают атомные бомбы, но мы создадим тех, кто будет решать, как их использовать, – заводился мой профессор, как только речь заходила о ценности эксперимента».
Спустя год после начала она уже сверхчеловек. Совершенный робот – пример для желания и подражания. Без иллюзий и слабостей, без родины и собственности. Секретное оружие.
«Мы все знаем, что время клинча супердержав уже прошло, так что пока вы ищете нового общего врага, чтобы центрировать свою геополитику, разрешите объяснить, что ваш новый враг – это я, и ваше новое оружие массового поражения – это тоже я…
Поймите меня правильно, когда я говорю „я“, я имею в виду „нас“, то есть тех, кого другие презрительно называют „подходящим материалом в условиях глобализации“; тех, с горящими глазами и неуемной жаждой знаний, кто не постоит за ценой вроде аддерола или риталина; тех, которые с вами будут говорить на вашем языке, потому что знают их пять или семь, а то и десяток. Тех, кто так привык мотаться по свету, что вполне уютно устроится и в безликом отеле, откуда будет продолжать разрушать ваш устроенный мир с привычными врагами, пока вы не знаете, как с нами бороться, а мы с вами – можем любым способом, потому что для нас, после плавильни глобализации, действительно уже все средства хороши, и мы – сами за себя. И самое главное, нам все равно. Правые или левые, с запада или с востока, нам все одинаково родные и одинаково чужие, и когда вы обвиняете нас в предательстве Родины, это нисколько нас не задевает и не обижает. Это ведь правда, это вы отняли у нас то, что называете своей Родиной, и ничего не дали взамен. Так что пока национальные государства борются друг с другом за то, что нам вообще не интересно, нас интересуют империи другого плана – те, где никто не будет говорить нам в лицо, что мы – безродные космополиты. Нам приписывают упоение блестящим положением. А по сути мы – карта Джокер, изгои большого мира. Мы сублимировали свою энергию в развитие интеллекта и силы воли, в способность сутками не спать, работая над разрешением невыполнимой задачи. В умение улыбаться, когда на самом деле собеседника хочется ударить по лицу. В способность продолжать, несмотря ни на что, стиснув зубы, потому что победа – это единственный исход, который „считается“. Я, конечно, могу продолжать и продолжать, но все и так понятно, верно? Это те люди, и такие люди, которые вам угрожают. Мы – не прежние поколения, которые жаловались на все подряд и ничего не делали. Мы – это дети глобализации с острыми зубами. Вам есть чем ответить?».
