Прежде чем начать описывать книгу, я хочу сказать, что именно описание является моей задачей. Оценив язык и стиль автора в самых ярких и значимых цитатах, получив представление о содержании, человек решает, читать ему книгу или нет. Описание востребовано. Особенно, если интрига не раскрыта до конца. И еще: стОящая книга – это событие. А читать хочется всегда. Сначала ищешь текст, который, в принципе, можно читать, потом смотришь, что он несет.
Вот и книга Сары Уотерс «Маленький незнакомец» привлекла хорошим, не отпугивающим языком прозы и загадкой до конца повествования. Хотя, возможно, большая часть успеха относится к работе переводчика. Такой, абсолютно адекватный для русских, текст.
Загадочная история с привидениями в романе, стиль которого не предполагает никакой мистики. Действие происходит в старой разваливающейся усадьбе Хандредс-Холл: изысканный парк зарос, половина комнат законсервирована, гостей приходится принимать в цокольном этаже. Помните сериал «Аббатство Даунтон»? В нем герои-аристократы успешно борются за выживание имения. Но подавляющая часть владельцев больших поместий не справляются с проблемами. Распродажа или уход в «никуда», как представлено в этой книге. Сюжет раскручивается через восприятие местного молодого доктора Фарадея. Семейный врач был вынужденным свидетелем происходящего. А что, собственно, происходит? Но сначала о персонажах.
Дом – полноправный герой. Описание залов, окон, лестниц, каминов, игра со светом и темнотой – в тексте постоянно. «Сад превратился в крапивно-вьюнковую чащу. Из забитых водостоков шел явный душок. Большинство окон в засохших потеках скрывались за ставнями, и только стеклянные двери, венчавшие обвитые вьюнком изящные каменные ступени, были открыты. Коридоры казались сумрачными и неестественно голыми, но в остальном все было так, как мне помнилось: дом раскрылся, точно веер, — взмыли потолки, каменные плиты сменились мраморным полом, казенная окраска стен уступила место шелку и лепнине. Тотчас я поискал взглядом бордюр, из которого некогда выломал желудь; глаза мои привыкли к сумраку, и я ужаснулся: казалось, после меня здесь побывала орда юных вандалов — местами лепнина целиком обвалилась, остатки же потрескались и выцвели. Да и вся стена выглядела не лучшим образом: немногие изящные картины и зеркала перемежались темными квадратами и прямоугольниками от снятых рам. Кое-где порванную муаровую обивку кто-то подлатал, заштопав, как носок. Я ожидал сконфуженных извинений, но хозяева повели меня сквозь разруху, нимало не смутившись…»
Миссис Айрес, хозяйка Хандредс-Холла. «Эта холеная женщина в стареньком полотняном платье, над воротничком которого небрежно заколотые длинные волосы открывали изящную шею. Миссис Айрес перевалило хорошо за пятьдесят, но фигура ее сохранилась, а волосы остались такими же темными, как в тот день, когда она вручала мне памятную медаль и ей было меньше лет, чем сейчас ее дочери. То ли шарф, то ли великолепно подогнанное платье и движение стройных бедер под ним, но что-то придавало ей облик француженки, слегка противоречивший английскому виду ее белесых детей. Я обратил внимание на ее лакированные туфли, темно-коричневые с кремовой полоской, явно довоенной выделки; на мужской взгляд, они, как всякая хорошая женская обувь, были подобны хитроумной безделушке и смущали своей излишней вычурностью. На столике возле кресла кучкой лежали старомодные крупные перстни, которые миссис Айрес один за другим нанизала на пальцы…»
Родерик Айрес, израненный на войне сын хозяйки. «Вообще-то мы уже не раз встречались. Но он этого явно не помнил и на ходу небрежно сунул мне руку. Ощущение было странным: местами она казалась по-крокодильи шершавой, местами — необычно гладкой; я знал, что на фронте он получил ожоги рук и доброй части лица. Если б не рубцы, он был бы хорош собой: ростом выше меня и в свои двадцать четыре все еще по-мальчишески строен. Наряд его тоже был мальчишеский: рубашка-апаш, полотняные брюки, замызганные парусиновые туфли. Шел он неспешно и заметно хромал».
«Безнадежно незамужняя» дочь Каролина. «Женщина приблизилась, и я узнал в ней Каролину, сестру Родерика. Прежде я видел ее лишь издали — на улицах Уорика и Лемингтона или на праздниках. Каролина была на два-три года старше брата, и я часто слышал, как ее характеризуют „доброй душой“, „записной вековухой“ и „умницей“; иными словами, она являла собой весьма невзрачную, излишне рослую женщину с толстоватыми икрами и лодыжками. При надлежащем уходе ее русые волосы казались бы красивыми, но я никогда не видел их уложенными — вот и сейчас они паклей свисали на плечи, словно их вымыли хозяйственным мылом и забыли расчесать. Вдобавок я еще не встречал женщину, так безвкусно одетую. На ней были мальчиковые сандалии и дурно сидевшее легкое платье, которое невыгодно подчеркивало ее широкие бедра и большую грудь. В профиль ее вытянутое лицо со светло-карими глазами над выпиравшими скулами казалось приплюснутым. Пожалуй, лишь рот был хорош: удивительно большой, красиво очерченный и подвижный».
И Бетти, служанка, «существо, облаченное в исподнее то ли ночную сорочку, такое маленькое и щуплое, что поначалу я принял его за ребенка, но затем разглядел в нем подростка-недомерка женского пола…».
А в доме происходит что-то непонятное: шумы, звонки, самовозгорания. Кажется, никто и не думает о привидениях, все разумны и не мнительны. Но Родерик, постепенно, начинает верить, что дом мстит ему за разруху. Миссис Айрес истязает себя, воображая, что ее мучает умершая дочь. Привлекает нестыковка между их аристократическим цинизмом и воображаемыми бреднями. Сюжет держит в напряжении. Кажется, сейчас появится простое объяснение «фокусов дома». Но все продолжается, и у героев сдают нервы.
Доктор старается помочь то одному, то другому члену семейства. Первым сдался Родерик. «То, что я увидел, оказалось гораздо хуже. Шторы на окнах были неплотно задернуты, в комнате стоял полумрак. Я не сразу разглядел Родерика: в мальчиковой полосатой пижаме и старом синем халате, он замер на кровати и вовсе не собирался бросаться к открывшейся двери. Руку, собранную в вялый кулак, он держал возле рта и большим пальцем теребил нижнюю губу. Даже издали и в темноте было заметно, как плохо он выглядит: сальное лицо в следах сажи отливало желтоватой бледностью, опухшие глаза воспалились, немытые волосы слиплись. Из-за рубцов отросшая щетина торчала пучками, бескровный рот ввалился. Меня поразил запах: несло гарью, потом и гнилым дыханием… В воскресенье из Бирмингема приехал заведующий клиникой доктор Уоррен — лично осмотреть пациента и оформить нужные бумаги. Я не знал, как Родерик воспримет известие, что, по сути, мы собираемся отправить его в сумасшедший дом…»
Миссис Айрес держалась стойко. Даже попыталась устроить большую вечеринку, которая закончилась плохо. Через некоторое время миссис Айрес удавилась кушаком халата, перекинутым через медный крючок на двери. Самоубийство ошеломило всю округу. Последние годы миссис Айрес редко покидала имение, но оставалась известной личностью, к которой многие были весьма расположены. Почему, пребывая в разрухе и крайней бедности, они не искали кардинального выхода, пытаясь латать дыры в своем былом аристократизме? «Отставшие от времени Айресы просто предпочли отступить в самоубийство и безумие…».
Только Каролина, не желая оставаться в огромном, пустом, разрушающемся доме, стала готовить его для продажи. Говорила об эмиграции в Америку или Канаду. Удалось ли ей избежать помрачения рассудка? Вышла ли она замуж за доктора, который сделал ей предложение? Если вы любите всё английское и иногда перечитываете «Десять негритят», если вам интересен конец истории, читайте Уотерс «Маленький незнакомец».
