«Кристи и Фанни только что вынули из духовки толстостенную глиняную миску размером с тележное колесо и водрузили ее на стол. Содержимое миски было скрыто под золотистой корочкой из хлебных крошек.
— Voilà, le vrai cassoulet de Toulouse, — объявила Фанни.
Макс с улыбкой смотрел на нее. Ни одна другая женщина на свете не способна выглядеть желанной в нелепых кухонных рукавицах, думал он. Фанни сдернула рукавицы и пригладила волосы.
Макс нагнулся к миске и вдохнул великолепный густой аромат, энергично намекавший на обилие в блюде холестерина.
— Боже, как вкусно пахнет. Что ты туда положила?
— Белые бобы, утку, чесночную колбасу, солонинку, — на пальцах перечисляла Фанни, — баранью грудинку и лопатку, утиный жир, молодой репчатый лучок, свиную корейку, saucisses de Toulouse — это обязательно, — помидоры, белое вино, чеснок, кое-какие травки…
— Макс, хватит слюнки пускать, — вмешалась Кристи. — Лучше помоги. — Она протянула ему рукавицы, которые сбросила Фанни. — Выноси осторожно. Блюдо очень тяжелое.
Появление на столе миски было встречено дружными аплодисментами. Кристи, как гость из дальних краев, была удостоена чести торжественно взрезать корочку, из-под которой, вырвавшись на волю, облегченно пыхнула струйка душистого пара. Гости стали передавать друг другу наполненные тарелки, отпили по глоточку вина и очень его одобрили, после чего подняли бокалы за здоровье поварихи, и под платаном воцарилась тишина…».
Не ошибусь, что у многих из вас обедом считается бутерброд, который жуешь прямо за рабочим столом, не отрывая глаз от компьютера. Вам еще не показалось, что в вашей жизни что-то не так? Читаешь «Хороший год» Питера Мейла о жизни в Провансе и вспоминаешь, скажем, залив Якоби в Крещение. Да, каждому свое.
«Хороший год» с Расселом Кроу ценители, конечно, смотрели. Когда смотришь достойную экранизацию, хочется прочитать книгу. И наоборот.
Сюжет истории разворачивается вокруг финансиста Макса. «Макс уже был в положенной современному молодому чиновнику униформе: темный костюм, темно-синяя рубашка, темный галстук, модные массивные часы, предназначенные для аквалангистов, хорошо знающих цену секунды, в руке мобильный телефон и ключи от машины; теперь он готов покорять финансовый мир. Под моросящим дождем Макс нырнул в положенный ему по статусу черный БМВ. Пора ехать в Сити. Уж сегодня-то долгожданная сделка наверняка состоится…». Но не тут-то было. Начальник сам решил заняться почти завершенной сделкой, чтобы собрать сливки. «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях», — решил Макс — и оказался без работы.
Дядя Генри, умерший недавно в Провансе, оставил ему усадьбу с виноградниками. Где виноградники, а где Макс? Но ехать пришлось. С надеждой, что можно их продать.
«Разбудил Макса божий будильник — солнце, бившее прямо в окно спальни. Давненько он так сладко не спал, хотя заснул не сразу. Ему не хватало несмолкаемой лондонской колыбельной: отдаленного гула транспорта и подсвеченного городскими огнями неба. Здесь же, в сельской глуши, полная тишина и густая, непроглядная тьма. К ним не сразу привыкнешь. И теперь, еще в полусне, не очень понимая, где находится, он открыл глаза и уставился на оштукатуренный потолок с балками. На подоконнике три голубя вели нескончаемую беседу. Воздух уже прогрелся. Макс взглянул на часы и не поверил глазам: неужели он так долго проспал до такой поздноты?! Первое утро в Провансе надо отметить пробежкой под солнышком, решил он… Но важнее всего, пожалуй, было подспудное ощущение, что он и впрямь может начать здесь, в Провансе, новую, счастливую жизнь. Откуда-то из прошлого в сознании всплыл мудрый совет дяди Генри юному племяннику: „Нигде в целом свете не найдется такого же местечка, где можно изо дня в день заниматься столь малым и получать от этого столь большое удовольствие. Когда-нибудь ты это поймешь“.
Макс продолжал знакомиться с домом заново. Он открывал ставни, распахивал дверцы гардеробов, сопоставляя нынешние впечатления с собственными воспоминаниями, и постепенно топография дома прояснилась. Во всяком случае, он гораздо больше, чем представлялось Максу. Даже Чарли пришлось бы сильно расширить свой профессиональный словарь, чтобы подобающим образом описать шесть спален, библиотеку, столовую, громадную гостиную, кухню, разделочную, просторную кладовую для провизии, посудомоечную, чулан для хранения упряжи и сбруи… Да, где-то в дальнем крыле дома есть, разумеется, еще и погреб. Под стук собственных шагов по каменным плитам пола Макс пересек гостиную и остановился у покрытого слоем пыли пианино далеко не первой молодости, на нем стояло несколько фотографий. Его внимание привлек выцветший черно-белый снимок: мужчина и мальчик щурятся под ярким солнцем. Это же дядя Генри и его юный племянник со старинными деревянными теннисными ракетками в руках…».
Что же будет дальше? Дядино вино выродилось не самое лучшее, можно сказать, плохое. Возвращаться в дождливый Лондон ему уже не хочется. Надо что-то делать с усадьбой и вином. Вино здесь – главное. Вокруг него разные истории.
«Смотри: достаточно шепнуть про баснословно эксклюзивное вино одному-двум самым крутым покупателям — и дело в шляпе, ведь такие клиенты спорить и торговаться навряд ли станут. Новое платье короля, спрятанное в бутылке, — с нескрываемым удовольствием повторил он, подцепляя очередного моллюска. — На тебя будет работать человеческая природа, понимаешь? Найди подходящего лоха, пощекочи его самолюбие, превознеси его до небес, повосхищайся его тонким вкусом, его умением разбираться в винах. А потом поведай ему про неизвестное миру сокровище — это старый трюк, и поверь мне, пару раз он уже прекрасно сработал в торговле недвижимостью: мол, тебе страсть как хочется, чтобы среди горстки других счастливцев оно досталось и этому индюку. Его же хлебом не корми — дай только обнаружить необыкновенное вино. Да, чуть самое важное не забыл, — Чарли выразительно пронзил вилкой воздух. — Настоятельно проси его не делиться тайной ни с кем, кроме самых надежных знатоков. Чрезмерная известность испортила бы все дело…»
Да, пока дядюшка Генри философски лентяйничал, его работник Руссель посадил на участке несколько хороших лоз. Подходящая почва и уход дали прекрасное вино. Его скупал местный энолог — специалист, который занимается оценкой виноградников, пробами почвы, воды и вина, — и продавал за огромные деньги за пределы Прованса и страны. Хорошо обогатился. Руссель открылся Максу, но поймать жулика они не смогли — удрал. Но Макс особо не переживал.
«Остаток лета погода стояла безоблачная, небо сияло синевой; это благолепие было нарушено лишь однажды: в середине августа разразилась типичная летняя гроза, которая, хоть и ненадолго, принесла желанную прохладу. На виноградниках и в caves с утра до ночи кипела работа, люди трудились не покладая рук. Вечером, когда спадал палящий зной, Фанни, не скупясь на ласковые слова, кормила наломавших спины односельчан. Макс научился водить трактор, а потом, с наступлением ясной солнечной осени, — бережно, чтобы не помять ягоды, собирать и сортировать виноград. Лицо и руки обрели оттенок мореного дуба; кожа на ладонях огрубела — просто какой-то черепаховый панцирь; одежда пропылилась и выгорела; шевелюра превратилась в лохматую гриву. Никогда еще он не чувствовал себя таким счастливым».
Книга солнечная, насыщенная и живая, несмотря на некоторые недостатки. Кто не хочет «пятидесяти оттенков» всего, прочитает с удовольствием. А потом фильм посмотрит.
