Роман «Источник» американской писательницы русского происхождения Айн Рэнд – удивительное произведение. Философский, по сути, роман написан так увлекательно, что трудно оторваться от чтения, не узнав, чем закончится тот или иной поворот. В романе нет скучных философских рассуждений. Герои привлекательные, яркие, сильные, неоднозначные.
Рэнд говорила, что люди интересуют ее только в том смысле, в каком они преломляют в себе философские идеи: «Если бы от всех философов потребовали представить их идеи в форме романов и драматизировать точное, без тумана, значение и последствия их философии в человеческой жизни, философов стало бы намного меньше, но они были бы намного лучше».
Она отвергает приоритет чьих бы то ни было интересов над интересами личности. «Я клянусь своей жизнью и любовью к этой жизни, — писала она, — что никогда не буду жить во имя другого человека и не заставлю другого человека жить во имя меня».
Состояние общества, жизнь и страсти героев этого романа преломляются через архитектуру. "После окончания Второй мировой США де-факто становятся локомотивом развития архитектуры в развитых странах. Америка стремительно выдвигалась на мировую арену как крупнейшая индустриальная держава мира, что наложило свой отпечаток и на облик зданий. Здание превращается в объект купли и продажи, а внешний облик — в рекламу. Стиль мог быть дорогим и дешевым и входил в стоимость дома…
В этот период сформировался неповторимый облик американского города — сверхплотная городская застройка с небоскребами делового центра, сочетающаяся с низкой плотностью пригородов. В первой половине века сооружались постройки с гладкими поверхностями из стекла и бетона, в ультралаконичных, нарочито геометризованных формах. Архитектура развивалась в плане предельной простоты и конструктивности. Особенностями градостроительства оставались разномасштабность, полное несоответствие в облике и размерах рядом стоящих зданий, отсутствие какого бы то ни было «ансамбля» и «архитектурного комплекса».
Начинается роман с исключения из технического вуза главного героя Говарда Рорка. Талантливый студент не приемлет бессмысленные традиции в архитектуре и его исключают с предпоследнего курса. На него ополчаются преподаватели за то, что не смогли сломить его мнение и твердую точку зрения. Рорк абсолютно спокойно отнесся к своему исключению, так как понял, что он не хочет делать бесконечные вариации уже построенных древнегреческих храмов, домов эпохи Возрождения, римских построек и т.п. Он хочет проектировать и строить такие дома, которые ему просто нравятся, а не те, которые ему навязывают. Жизнь его будет очень сложной.
Гениальный архитектор, он предлагает новые рациональные проекты домов, но общество не принимает их. Общество требует традиционных решений. Доходя до нищеты, работая на каменоломне, он борется за свое право на творчество. И делает только свои проекты. Личное счастье и благополучие он находит в самом процессе созидания.
«Это были эскизы зданий, подобных которым не было на земле – словно их создал первый человек, родившийся на свет, никогда не слышавший о том, как строили до него. О них нечего было сказать, кроме того, что каждое было именно тем, чем должно быть. Они выглядели совсем не так, будто проектировщик, натужно размышляя, сидел над ними, соединяя двери, окна, колонны в соответствии с книжными предписаниями, приукрашивая все по своей прихоти, пытаясь вычурностью форм скрыть отсутствие идеи. Дома как будто выросли из земли с помощью некой живой силы – совершенной и беспристрастно правильной. Руке, прочертившей тонкие карандашные линии, еще многому предстояло учиться, но не было штриха, казавшегося лишним, не было ни одной пропущенной плоскости. Здания выглядели строгими и простыми, но лишь до тех пор, пока кто-нибудь не начинал рассматривать их ближе и не понимал, каким трудом, какой сложностью метода, каким напряжением мысли достигнута эта простота. И не было законов, определивших какую-либо деталь. Эти здания не были ни готическими, ни классическими, ни ренессансными. Они были только творениями Говарда Рорка».
Героев в романе много. Они детально описаны и внешне, и внутренне. Однокурсник Говарда Питер Китинг был амбициозным и успешным студентом. Он стал им, несмотря на то, что не обладал большим талантом, а все его самые важные работы сделал или исправил Рорк. Сам Питер очень быстро делает карьеру: он нравится всем, его работы свежи и интересны. Питер пойдет по пути угождения публике, разбогатеет, но, к концу романа, потерпит абсолютное фиаско и как специалист, и как личность. «Он не хотел быть великим, лишь бы другие считали его великим. Он не хотел строить — хотел, чтобы им восхищались как строителем. Он заимствовал у других, чтобы произвести впечатление на других. Вот его самоотречение. Он предал свое Я».
Владелец архитектурной фирмы Гай Франкон по большому счету уже не архитектор, а лицо фирмы. Именно его умение общаться с людьми приносит фирме множество заказов.
Олигарх Гейл Винанд – один из главных персонажей. «Концерн Винанда насчитывал двадцать две газеты, семь журналов, три службы новостей, два киножурнала. Винанд владел семьюдесятью процентами акций. Директора не были уверены в понимании своих функций и задач. Винанд распорядился, чтобы совещания всегда начинались вовремя, независимо от того, присутствовал он на них или нет. Сегодня он вошел в комнату совета в двенадцать двадцать пять. Выступал какой-то пожилой, внушительного вида джентльмен. Директорам не было позволено останавливаться или обращать внимание на присутствие Винанда. Он прошел на свободное место во главе длинного стола красного дерева и уселся. Никто не повернулся к нему, как будто на стул опустился призрак, существование которого никто не осмеливался замечать. Он молча слушал минут пятнадцать, затем в середине высказывания встал и покинул зал таким же образом, как и вошел…
Утверждали, что самым обманчивым в Гейле Винанде была внешность. Он выглядел как порочный и чрезмерно утонченный последний представитель старинного, погрязшего в многовековой роскоши рода, хотя все знали, что он поднялся из грязи. Он был чрезмерно строен — настолько, что не мог считаться физически красивым, казалось, вся его плоть уже выродилась. У него не было необходимости держаться прямо, чтобы произвести впечатление жесткости. Подобно изделиям из дорогой стали, он склонялся, сгибался и заставлял окружающих чувствовать не свою позу, а туго сжатую пружину, готовую выпрямить его в любой миг. Ему не требовалось ничего сильнее этого намека, он редко стоял выпрямившись, движения и позы его были ленивы и расслаблены. И какие бы костюмы он ни носил, они придавали ему вид совершеннейшей элегантности.
Его лицо не вписывалось в современную цивилизацию, скорее в античный Рим — лицо бессмертного патриция. Его волосы с легкой сединой были гладко зачесаны назад, обнажая высокий лоб, рот был большим и тонким, глаза под выгнутыми дугами бровей были бледно-голубыми и при фотосъемке выглядели двумя сардоническими белыми овалами. Один художник попросил его позировать для Мефистофеля; Винанд рассмеялся и отказался, а художник с горечью наблюдал за ним, потому что смех превратил его лицо в идеальную модель…».
Дочь Франкона Доминик была связана со всеми главными героями. Жена Китинга, любовница Рорка, потом жена Винанда. Она очень красива, умна и темпераментна, но она не разделяет взгляды своего отца на жизнь: мир кажется ей ненастоящим, лживым. В финале романа становится женой Говарда Рорка и, наконец, обретает счастье.
«Перед барьерчиком, разговаривая с секретаршей, стояла молодая женщина. Ее стройное тело казалось совершенно непропорциональным по сравнению с обычным человеческим телом. Все его линии были слишком длинными, слишком хрупкими и настолько откровенными, что она казалась стилизованным изображением женщины, рядом с которым обычные человеческие пропорции представляются неуклюжими и тяжеловесными. На ней был строгий серый костюм. Контраст между суровой простотой костюма и поразительной внешностью женщины был продуманно бросающимся в глаза – но при всей необычности лишь подчеркивал ее элегантность. Ее узкая ладонь лежала на барьерчике, соприкасаясь с ним лишь кончиками пальцев. Ее серые глаза были не овалами, а узкими прямоугольниками, окаймленными параллельными прямыми ресниц. Она держалась спокойно и уверенно, у нее был поразительно красивый, несколько порочный рот. Возникало впечатление, что и лицо ее, и светло-золотистые волосы, и костюм не имеют цвета, а лишь легкие, воздушные, призрачные оттенки, на фоне которых реальные цвета и предметы казались вульгарными. Китинг не мог пошевельнуться: он впервые понял, что имеют в виду художники, когда говорят о красоте…».
Важен еще один герой-философ — физически ничтожный человечек, сотрудник газетной империи Винанда Эллсворт Тухи — серый кардинал социалистов и радикалов, ведущий незаметную работу по взращиванию своих сторонников во всех возможных кругах, среди них и архитекторы, и скульпторы, и писатели. Его цель — подчинить мир себе, мир маленьких одинаковых людей, живущих по указке. Он распознает сильный талант Говарда Рорка и пытается его уничтожить.
Вот его теория, которую он излагает Китингу:
«Я буду править.
— Кем?..
— Тобой. Миром. Все зависит только от того, нашел ли ты нужный рычаг. Если научиться управлять душой хотя бы одного-единственного человека, можно это делать и со всем человечеством. Это душа, Питер, душа. Не кнут или меч, не огонь или оружие. Вот почему Цезари, Аттилы, Наполеоны были дураками и не смогли удержаться у власти. Мы сможем. Душа, Питер, — это то, чем нельзя управлять, она должна быть сломлена. Вбей в нее клин, возьми ее в свои руки — и человек твой. Не нужно кнута — он принесет тебе его сам и попросит выпороть себя. Включи в нем обратный ход — и его собственный механизм будет работать на тебя. Используй его против него самого. Хочешь узнать, как это делается? Послушай, разве я тебе когда-нибудь лгал? Разве ты не слушал все это годами, но ты не хотел слышать, и это твоя вина, а не моя. Тут много способов. Вот один из них. Заставь человека почувствовать себя маленьким. Заставь его почувствовать себя виновным. Уничтожь его стремления и его целостность. Это трудно. Даже худший из вас ищет идеал. Убей его цельность путем внутреннего подкупа. Направь его на разрушение цельности человека. Проповедуй альтруизм. Говори, что человек должен жить для других. Скажи, что альтруизм — это идеал. Ни один из них не достиг этого, и ни один этого и не хотел. Все жизненные инстинкты восстают против этого. Человек начинает понимать, что не способен к тому, что сам принял как высшую добродетель — и это вызывает чувство вины, греха, сомнение в себе самом. Но раз высший идеал недосягаем, человек постепенно отказывается от всех идеалов, от всех надежд, от всякого чувства личной ценности. Он чувствует, что обязан проповедовать то, чего сам не может делать. Но человек не может быть наполовину добрым или приблизительно честным. Сохранить порядочность очень трудно. Зачем сохранять то, что уже подгнило? Его душа теряет самоуважение. И он твой. Он будет подчиняться. Он будет рад подчиняться — потому что не может верить самому себе, чувствует себя не совсем определенно, чувствует себя нечистым…».
Жалею, что книги этого автора не попались мне раньше. Очень интересный роман, в котором «…по полочкам раскладывается идея смысла жизни человека-творца и человека-паразита. Один стремится опираться на свой разум, свои силы, ни от кого не зависеть и делать только то, что хочется ему, а другой стремится уничтожить или подчинить творца, присвоить результаты его труда, унизить и затравить массой таких же серых паразитов».
