Сломанное детство – реальность нашей страны. И боль. Но боль лишь некоторых обывателей, а не тех, кто призван защищать и оберегать детство. Брошенные, нелюбимые, лишние дети в России часто становятся средством наживы, полем сражений за должности и зарплаты, злоупотреблений, циничного прикрытия безответственности взрослых.
Тема детства – одна из ключевых в моей работе. Детские дома, интернаты, больницы, неблагополучные семьи, современные школы, проблемы воспитания – мне хочется об этом писать, потому что я считаю, что неблагополучие в детской среде в нашей стране процветает. От детских домов до детских больниц – наше государство и наше общество демонстрируют, какова в действительности цена детской жизни в России.
Детская городская больница – одно из самых неопрятных, запущенных и убогих больничных учреждений города. Здесь нет нормального крыльца, вокруг все оплевано курящими мамашками, линолеум старый, с 80-х годов – с момента открытия больницы. Главный врач учреждения честно признается, что требование закона №323 «Об охране здоровья граждан» ст. 7, в которой сказано: «Приоритет – детству» в нашем городе не исполняется. Как бы этот главврач не бился. А Михаил Ермаченко – лучший врач Европы по версии 2012 года – биться умеет, правда, только за жизни, не за мораль. В больнице даже нет томографа – на стареньких «Жигулях» детей возят во взрослые медучреждения и буквально просятся на осмотр. В этом году за осмотры стали требовать деньги.
Вообще, тема детской медицины, пожалуй, самая болезненная в нашем государстве. Детей здесь не хотят лечить – нет технологий, денег, желания. За спасение взрослого человека от смерти страховая компания готова заплатить больнице 180 тысяч рублей, за спасение ребенка – в разы меньше. Если во взрослую больницу дадут 150 единиц оборудования, то в детскую – 20, и то половина не будет подходить для данного профиля. У врачей нет мотивации их лечить, ведь рано или поздно любой энтузиазм заканчивается. Одна медсестра предположила, что это связано с тем, что в местные детские больницы сейчас попадают в основном дети из неблагополучных семей. Это дети «второго сорта» - вот так к ним относится наше государство. А детей «первого сорта» вылечит заграница. Недавно в газету обратилась братчанка с криком о помощи: ее мальчик в 12 лет заболел раком мозга. Врачи ставили ему гастрит… Довели до 4-й стадии. Травили одним известным лекарством, но ремиссия была недолгой. Теперь мать в отчаянии ищет 8 млн рублей, чтобы отправить мальчика в лондонскую клинику, она говорит, что в России слишком много детей потеряно из-за того, что их просто не хотят лечить, считая деньги и видя в любой болезни гастрит и межреберную невралгию.
На прошлой неделе я посетила Дом малютки в жилом районе Падун. Я плакала, заходя в палаты, где спят детишки. Нагроможденные друг на друга кроватки заброшены, дети там никому не нужны. В группах они постоянно смотрят мультики, с ними никто не работает, хотя умный дефектолог, конечно, рассказал о самых передовых методах воспитания, применяемых в учреждении.
В этот дом нередко поступают дети с абстинентным синдромом - ломкой, потому что мамы курили или кололись. Это обыденность. Главврач приюта рассказала, что в Братске усыновляют детей не только с глубокой инвалидностью, но и с ВИЧ-инфекцией – на такой шаг идут иностранцы, потому что они хотят усыновлять белых детей, а кроме как в России детишек европеоидной расы практически нигде не бросают. Дети, которых они берут, не станут гениями, у всех у них – серьезные проблемы со здоровьем. Маленькие головки, глубоко посаженные глаза… Это больно видеть. Ежегодно в Братске, в том числе и нашими соотечественниками, усыновляется 60 детей из 90. Но каждый год приходят все новые и новые постояльцы. Неблагополучие матерей в нашей стране никого не заботит, порой мне кажется, что оно даже устраивает – ведь благодаря им работают приюты, а это – рабочие места, бурная деятельность, научные педагогические разработки, финансирование, прожекты. Решение этой проблемы у нас лежит в плоскости этики и морали, прав и свобод человека. Нечеловеческое отношение родителей к своим детям не рассматривается как преступление.
Уже лет 5 я слежу за работой Падунского детского дома, где дети живут до 18 лет. И знаю, что учреждение не страдает от недостатка финансирования – у него есть масса солидных спонсоров, не говоря о том, что учреждение является областным и неплохо финансируется министерством социального развития региона. Вспоминается такой случай: как-то раз, очутившись в кабинете директора, я увидела роскошное кожаное кресло и хорошую мебель, а потом пошла в детский общий туалет… На полу – бетонная стяжка, кабинок нет, унитазы из прошлого века. Позднее я узнала, что один крупный благотворительный фонд пожертвовал 400 тысяч рублей на ремонт этих туалетов, но руководство потратило деньги на установку видеокамер, чтобы следить за воспитанниками. Сколько же цинизма в этих домах детей. Здесь постоянно звучит слово «семья», дети живут в «семьях». Пусть меня больше туда не пустят, но я хочу обратиться к Уполномоченному по правам ребенка, к министру социального развития Иркутской области: проверьте это учреждение и дайте ему оценку, не закрывайте глаза на брошенных детей, они и в приютах никому не нужны. Уделите внимание и интернату №25. Разница между плохой работой руководства и хорошей видна невооруженным глазом. Хочу отметить, что в Братске и районе есть и достойные учреждения, хочу их отметить: это коррекционная школа №27 в Центральном округе Братска, детский реабилитационный центр в поселке Зяба «Соболек», интернат в селе Илир в Братском районе.
Вокруг детей, особенно брошенных, создался огромный чиновничий аппарат. Не перечесть службы, отделы, подразделения, органы, которые защищают детство. Я знаю множество случаев, как люди борются за должности в интернатах и детских домах, забрасывают чиновников жалобами и кляузами на соперников, делят спонсорские деньги как свои собственные, убивают в целях экономии детское здравоохранение, обманывают сирот, чтобы им не достались нормальные квартиры. Брошенные, обделенные судьбой дети – обуза и в то же время лакомый кусок. Контроля в этой сфере нет. Порой контролирующие органы воспринимают свою работу лишь в правовом разрезе. Они стремятся защитить права детей. Но как защитить право на любовь, человеческое тепло, уважение, сострадание, понимание?
1 июня громко празднуется День защиты детей, затем День семьи, День матери. У нас так много всяких дней. Зачем они нужны? Чтобы заявить с высокой трибуны, что дети – это цветы жизни, что дети – это наше будущее? Сейчас дети в России нуждаются в реальной защите, а не в громких словах и веселых праздниках.
