Иногда сталкиваешься с такими вещами, в результате которых возникает острое желание призвать к ответственности жестокостью. Наказать по строгости не закона, а совести. И этот гнев ничем не успокоить.
История 25-летней Кати Плотнир тревожит меня уже больше полугода. Всякий раз меня душат слезы, когда думаю или пишу о ней. Она была успешной красивой девочкой, перед которой открывался целый мир. Мечтала стать авиаконструктором, Какая современная девчонка сейчас мечтает о таком? Занималась танцами, у нее было много друзей. В 19 лет по совершенно непонятной причине девушку разбил инсульт. Это врачи выяснили спустя годы. А сначала вовсе не распознали признаков болезни. Ее тело в буквальном смысле умирало по частям. Сначала побелела и отнялась рука, затем другие конечности. Это было в Иркутске. Врачи сразу намекнули матери, что дело гиблое. Катю не парализовало, она все чувствовала, но не могла двигаться. Так она и замерла на долгие годы.
Мы познакомились с ней в Братске весной прошлого года. Войдя в квартиру, я опешила: худенькая, недвижимая, обезображенная гримасой, она встретила меня дикими воплями и слезами. Она кричала так, что хотелось бежать из квартиры. Мать объяснила, что Кате стыдно, когда приходят посторонние и видят ее в таком состоянии. Она в полном рассудке и от того осознание действительности, осознание потерной жизни для нее невыносимее.
Эта история с самого начала вызывала массу вопросов, главный из которых сводился к одному: почему ей никто не помог? Да, конечно, мать – темная женщина, не смогла вовремя надавить на врачей, найти нужных специалистов, разобраться в нормах медицинского законодательства. Но разве к такому можно подготовиться? Первые 2 года мама вообще не отходила от постели дочери, она даже не могла выйти из дома. И к ней никто не пришел и не сказал: Катя может рассчитывать на такие-то и такие-то лекарства, на обследование, на операции, на реабилитацию, на подгузники, наконец. И так Катя пролежала годы – в плену собственного тела, и положение ее усугублялось, ведь если инвалида не реабилитировать и не лечить, состояние его будет лишь ухудшаться.
Судя по всему, и врачей, и социальные службы это положение полностью устраивало. О том, что девушка имеет право на бесплатные подгузники, семь узнала спустя 5 лет, а до этого в соц.службе был молчок, пока уже сами не попросили. О том, сколько еще недодали Кате, мы узнали позднее. И оказалось, что экономили на беспомощном инвалиде безбожно.
О плачевном состоянии Кати узнали неравнодушные люди и организовали сбор средств для ее лечения. Нужно было 450 тысяч рублей для поездки в Китай – только там за нее готовы были взяться специалисты.
- Меня убивают ответы нашей медицины: для реабилитации Кати нет показаний. А что еще должно произойти с человеком, чтобы эти показания были? Я не понимаю. Что еще должно с ней произойти такого, чтобы в России на нее обратили внимание? – возмущается мама.
Деньги собирали всем городом. Подруги Кати устраивали благотворительный концерт, местное телевидение, наша газета призывали к пожертвованиям. После публикации статьи о Кате много людей звонило в редакцию, лично мне, братчане хотели помочь семье, передать деньги. Я тогда поняла, насколько отзывчивые наши люди. Сумму собрали к осени, недостающие деньги мать заняла в банке. Они съездили на лечение, которое оказалось эффективным: всего за несколько месяцев девушка научилась сидеть, она перестала плакать, она получила не только медицинскую, но и социальную адаптацию – в санатории среди таких же инвалидов, как она.
Мы пришли к ней в гости уже в декабре и поразились произошедшим переменам. Конечно, она не стала такой, как прежде, но я уверена, что у Кати все еще впереди. Катя доказала всем врачам, что она не безнадежна.
В санатории, где лечилось множество русских с ограниченными возможностями, Катя и ее мама узнали, что в России инвалидов делят по территориальному признаку. Например, если они живут на Западе страны, то им и лекарства в нужной дозировке выдают, и приемы специалистов на дому проводят, и с подгузниками все нормально. А если они живут, например, в Сибири, как Катя, то отношение резко отличается. Так, например, мама узнала, что многие годы региональная медицина экономила лекарства для снятия гипер-тонуса мышц. Что это такое? Сожмите кулаки, что есть сил и посидите так хотя бы 5 минут. У Кати все тело – как сжатый кулак, и в таком положении она находится годы, ей больно даже дышать, это страшная мука. Лекарство для облегчения этого положения дорогостоящее, в среднем 1 инъекция стоит 30 тыс. рублей. Чтобы оно было эффективным, нужно делать 4 инъекции в год. А Кате назначали всего 3, а то и 2.
- Получается, что эффекта от экономии нет, и оптимизированные государственные деньги летели на ветер, - говорит мама.
Вот так, видимо, у нас экономят, успокаиваясь тем, что «овощам» все равно ничем не поможешь.
Афера с лекарствами – это еще полбеды. Чтобы их получить, Кате нужно проходить обследование в Иркутске.
- Обследование такое: посмотрит на нее человек в белом халате своими глазами и примет решение. Никаких анализов не делается. А мне ее в Иркутск, лежачую, как-то отвезти нужно… - говорит сквозь слезы Наталья. – Больше не повезу. Хватит над ней издеваться. Пусть здесь консилиум собирают, специалистов из Иркутска, если надо, высылают, а дочь больше мучить не позволю.
Когда мама это говорит, Катя снова срывается на крик и стоны… Как же это унизительно для нее. Преодолевая этот проклятый гипер-тонус мышц, она терпит боль унижения от тех, кто призван защищать, лечить ее. Все эти медики, медицинские функционеры, чиновники, социальные службы просто издеваются над инвалидом – своими попытками оптимизации, рационализации, экономии и обыкновенным равнодушием.
Мне интересно, когда-нибудь в нашем обществе проснется совесть? Когда человеческая жизнь начнет цениться? Когда перестанут экономить на здоровье? Когда деньги будут выделять не на так называемую социалку, а на конкретных людей? Когда региональный министр здравоохранения Корнилов и министр социального развития, опеки и попечительства Родионов перестанут хвастаться великими достижениями в вопросах медицины и соц.обеспечения и обратят свои взоры на таких вот беззащитных, брошенных, больных и униженных? Почему в России, если ты или твой ребенок заболел, нужно стоять с протянутой рукой и уповать на доброту народа? Ехать за границу, чтобы получить необходимую помощь? Ведь право на бесплатное лечение у нас является конституционным. Почему родное государство отворачивается от тех, кто больше всего нуждается в его поддержке и защите? Почему инвалиды в России являются обузой? Сегодня обуза - они, а завтра ею станут старики. К чему мы придем с таким подходом? Сколько таких людей, как Катя Плотнир? А сколько тех, о ком не узнали общественники и журналисты? Сколько таких недвижимых брошенных людей заперто в своих квартирах и забыто? Их много, но не настолько, чтобы позволять такое отношение! Каждому из них можно помочь, поинтересоваться их судьбой, сделать хотя бы что-то, что позволило бы назвать наше общество обществом цивилизованных людей.
Подробно о жизни и судьбе Кати Плотнир:
http://lesohimik.ru/?page=data&lib=news&libid=799
http://lesohimik.ru/?page=data&lib=news&libid=1161
