Недавно иду по улице и вижу, как упитанный взрослый мужик пинает ногами бомжа. Я ужаснулась, хотя прошла мимо. Люди делятся на 3 категории: на тех, кто пинает, на тех, кто защищает и на тех, кто проходит мимо.
Мне было не все равно, иначе я бы этот случай и не запомнила и не стала бы описывать здесь. Но какое-то малодушие, наверное, проявилось во мне, а, может, обычная женская слабость – боязнь уродливых проявлений жизни.
Я испытываю особые чувства к тем, кто унижен и оскорблен до предела. Стараюсь писать о приютах для бездомных, об организации помощи для опустившихся и потерянных людей, призываю помогать и помогаю сама, когда есть возможность. И многие, наверное, скажут, что все эта сердобольность неуместна там, где речь идет о людях, которые просто не хотят жить как все, которые сами виноваты в своем бедственном положении и являются иждивенцами нашего общества. Но для меня все по-другому.
Мне вспоминается, как на дачу, где проходили все летние месяцы моего детства, к нам часто захаживал дядя Витя. Его брат держал огород по соседству с нами, но дядю Витю к себе никогда не пускал, потому что тот был бомжом, алкоголиком и жил в гараже, а кормился ремонтами машин и подаяними. Дядя Витя был страшным человеком: обросшим, грязным, голос его хрипел, как у старого пропойцы-моряка. Напоминал он чем-то Доцента из «Джентльменов удачи»: такой же рык, такой же прищур, только еще густая борода в придачу. Он наведывался к нам довольно часто, отец почему-то любил с ним проводить время, хотя особо ни о чем стоящем, как мне тогда казалось, они не говорили. Дядя Витя заходил в дом, всегда приносил мне веточку ягод или стебель ревеня, мама наливала ему чашку горячего супу, и так проходили многие летние вечера в нашей семье. Спустя годы я поняла, что так отец учил меня милосердию.
Отец умер и дядя Витя перестал у нас бывать. И как-то раз, в дни летних студенческих каникул я неожиданно встретила его еще более опустившийся, пьяным, вонючим. Но от его цепкого взгляда мне было не отвернуться, и сердце мое наполнилось такой скорбью и одновременно радостью от того, что он живой и что помнит меня.
- Ленка! – это было все, что он сказал, но глаза его заблестели и увлажнились. Наверное, за многие годы, что мы не виделись, не так много хорошего с ним случилось, и я, возможно, напомнила ему о чем-то светлом в его жизни. В это же лето его убили собутыльники.
Можно еще долго мотать сопли на кулак и говорить о том, что они – люди, не каждому дано быть успешным, социально значимым, нужным элементом системы, но что у них есть чувства, память, они из того же теста, что и мы, только по-другому относятся к жизни. Мой муж неожиданно повернул эту тему, которую мы обсуждали с ним очень трепетно, в другое русло. Он сказал: «А почему бы им не вернуть квартиры, которые у них отняли другие?» - и привел довольно интересный аргумент. К примеру, по сей день в Иркутске процветает одно агентство недвижимости, владельцы которого отбирали квартиры у слабых людей с помощью бейсбольных бит. А скольких отцов и матерей выгнали из квартир собственные дети? Однажды я оказалась в страшном общежитии Братска и наобум зашла в крохотную грязную комнатку, где увидела старую женщину с больными ногами. Она находилась на грани жизни нормальной и асоциальной. Она рассказала мне, что отдала своим детям 3-х-комнатную квартиру, а сама перебралась сюда… С тех пор дети ее не навещали.
Мне давно ясна одна простая вещь: благополучными в нашей стране все быть не могут. В странах, израненных капитализмом, все люди не могут быть успешными и счастливыми. Чем богаче одни, тем беднее другие. И бедность, в том числе духовная, одиночество, заброшенность, равнодушие окружающих, зачастую толкают людей в пропасть. Насколько бы очевидным это ни было, многие опровергают эту мысль, и пытаются убедить окружающих, но прежде всего себя, что все зависит от личного выбора человека, что малоимущими, бомжами люди становятся по собственному желанию или нежеланию быть такими, как все. Ведь очень легко поддаться унынию, спиться, уснуть в подворотне и не думать ни о чем. А вообще-то не так это и просто, если задуматься. Когда живешь счастливо, кажется, что нет ничего проще нормальной жизни.
Я допускаю, что есть какой-то ген несогласия с тем образом жизни, который считается в нашем обществе нормальным. Ведь есть же бомжи и в Ирландии, и в Японии, и в Швеции. Но все же, я думаю, в России люмпен – не избранный, он является следствием той политики и того общественного уклада, который сформировался в нашей стране последние 10-летия. Эти люди выпали из обоймы, и они стали никому не нужны. И чаще их воспринимают как мусор, как зомби, которые портят вид из окна. Мало кто готов признать, что у каждого из них – своя трудная история и судьба, и что такими они стали не по собственной воле, а из-за всех нас, из-за таких успешных и рассудительных рвачей, снобов, капиталистов или просто равнодушных прохожих.
А между тем, как вы часто любите писать в комментариях, они – люди, и там, где человеческое почти незримо, может быть, именно там оно и притаилось - самое что ни на есть настоящее. И каждый из нас в силах найти это человеческое в себе самом – помочь, услышать, поделиться тем, что есть, призвать на помощь других, не жалеть копейку на содержание приютов и реабилитационных центров (их всего 2 в Иркутской области и они на грани выживания).
Мать Тереза говорила: «Нищету создал не Бог, а мы, потому что мы не умеем делиться. Преодолеть нищету можно лишь одним способом – делиться тем, что у тебя есть». А еще она говорила, что величайший грех человека - это не ненависть, а равнодушие к своим братьям.
