В связи с этим считаю необходимым ее запретить. За убийство животных – ввести высокие штрафы, а уголовные сроки повысить в разы. Считаете, я сошла с ума? Нет, я всего лишь поддерживаю законодательную инициативу одного из депутатов Государственной Думы.
В Иркутской области насчитывается около 60 тысяч охотников, и около 5 тысяч – в Братске и Братском районе. Мне даже страшно представить, если все эти тыщи устремятся в облысевший лес и начнут палить… Пострелять или забросить сети в воду любят в основном городские жители, которые об охоте и рыбалке, как правило, имеют весьма далекое представление. И вот когда такой олух берется за оружие, стреляет на шорох, напивается вдрызг и «идет на медведя», тогда и становится ясно, что в Сибири уже давно разучились охотиться, и смысл охоты, как способа пропитания и обучения военному мастерству, утерян, возможно, безвозвратно. Сибирская деревня почти умерла, а вне деревенской жизни, вне связи с природой, вне реальной потребности в мясе или мехе, человек, я считаю, не имеет никакого права охотиться в лесу.
Охота стала туризмом – туризмом диким, отвратительным и пошлым. Как правило, заниматься ею предпочитают местные олигархи, богатенькие развращенные начальнички, бизнесмены, которым не чужды самые грязные методы. Слепить глаза зверю фарами машины, стрелять без удержу по мелкой птице, убить беременную лосиху или завалить только что проснувшегося ото спячки медведя по весне… Как можно это делать?! Это гадко, не говоря уже о том, что это просто незаконно, аморально и бессмысленно. Они ведь все это не съедают, выбрасывают. А как рыбачат? Рыбохрана задерживает рыбаков-любителей, которые за раз могут выловить 70 щук на нересте. Хотя в холодильник влезет не больше трех. Ловят преимущественно сетями в Братском водохранилище, где использование сетей категорически запрещено. Рыба в искусственном море – ресурс крайне ограниченный, туда постоянно выпускают мальков с Рыборазводного завода, он, кстати, на днях сгорел. А людям плевать. Не дав мальку подрасти, они тут же без остатка выбирают сетью мелочь, а для чего они это делают, наверное, и сами не знают. Известно немало случаев, когда браконьеры устраивают пьяную вечеринку дней так на 5 по случаю удачной рыбалки, и в результате рыба гниет. Они ее закапывают в землю или просто выбрасывают…
Я никак не могу понять, почему в Иркутской области продаются лицензии на убийство бурого медведя, который занесен в Красную книгу. В прошлом году только, как говорится, ленивый не выстрелил в косолапого. Официально около 20 зверей убили, оправдывая это тем, что медведи как-то странно расходились в жилом массиве. Я обращалась к начальнику полиции, с чьего распоряжения преступная охота была санкционирована, но он только посмеялся надо мной, сказав, что безопасность людей превыше всего.
Ладно, стерпим про безопасность. Ну а как понять то, что местные предприниматели предлагают туры «на медведя»? У меня не укладывается в голове, какое удовольствие человек может получить от того, что выстрелил в этого величественного зверя. Для еды он не годится, шкуры выделывать мало кто умеет, да и вряд ли такой ковер впишется в современный интерьер. Если это читают охотники, объясните мне, пожалуйста, что это за извращенное наслаждение - убить медведя? Для меня это то же самое, что убить человека.
В Братске летом все кругом предлагают попробовать лосятину. Такое чувство, что на лося можно охотиться круглый год и в неограниченном количестве. Хотя квоты небольшие, и периоды разрешенной охоты – тоже. Очевидно, что все это – результат незаконной добычи. На огромных территориях братской тайги 2-3 охотинспектора не в состоянии что бы то ни было контролировать. Да и любой охотник в Братске скажет, что егеря и всякие инспекторы – главные браконьеры в тайге.
Какой из этого всего можно сделать вывод? Охоту нужно запретить, за исключением территорий, где охота и рыбалка является единственным способом пропитания – для малочисленных народов Крайнего севера, например. Логично было бы разрешать вести охоту и коренным деревенским жителям, которые знают это ремесло и никогда не убьют медведицу или лосиху, рядом с которой идет новорожденный детеныш. И квалификацию они должны подтверждать на серьезном экзамене, как адвокаты – в коллегии адвокатов. А все остальные – не имеют права на охоту.
В Братске настоящих охотников можно пересчитать по пальцам. Я знаю только двоих. Эти люди охотятся с детства, строят зимовья в тайге, живут лесом, и когда разговариваешь с ними об охоте, они обычно рассказывают о природе, о случайно замеченном медвежонке, о страхе, о волнении, но никогда – об убийстве. И я знаю, что эти люди никогда не убьют за зря, а добудут только то мясо, которое сгодится для пропитания семьи. Я против этого, но тут хотя бы какая-то логика присутствует. А вот некоторых охотников считаю садистами и неудовлетворенными по жизни людьми. Стрелять, гнаться на машине, на вертолете, ранить, освежевать, выделывать… Хочется стрелять – идите в тир, хочется убивать – идите на скотобойню.
Мы сейчас пользуемся благами современной цивилизации, радуемся электричеству, теплу, интернету, богатству и разнообразию стола, но почему-то когда речь заходит об убийстве животных, тут же вспоминаем, что охота – это наше исконное старинное ремесло. И что нельзя лишать людей их обычаев, традиций. Я считаю, раз речь заходит о традициях, то и охотьтесь, господа охотники, при помощи луков и ножей. Хотя, скажем, использование ловушек и капканов – это дикая традиция, которая должна уйти в прошлое безвозвратно. Как-то у охотников все нечестно получается, ведь зверье в лесу – оно прогрессу не подлежит, а прогресс человеческий, на мой взгляд, заключается в том, чтобы сохранить этих животных. Им и так непросто приходится из-за постоянных пожаров, массовой заготовки древесины, строительства ГЭС, автомагистралей, вредных производств. И выход медведей в город в прошлом году – это было не что иное, как влияние человеческого фактора. Посмотрите, как все это выглядит: мы гоним животных из леса, заставляем их мигрировать, а встречаем их тем, что нещадно бьем… Не по-людски все это, пора бы остановиться, или остановить это скотство жестким законодательным путем.
