Этот пост предназначен для детей старше 16 лет. Вход строго по паспорту.
Сегодня в 13,00 по тротуару, в лучах фальшивого февральского солнца, в направлении юго-запада шёл огромный чёрный кот. Шёл не той трусливой семенящей походкой, какой обычно передвигаются кошачьи на улицах города, жалкие и затравленные. Этот шёл самоуверенно и вальяжно, поступью капитана дальнего плаванья, – широко расставляя задние лапы. Кот шёл и громогласно выл тем голосом, каким гриппозный больной на смертном одре просит клюквенного морса. Хриплым, гнусавым и обречённым. Он выл самозабвенно, одновременно стараясь создать вокруг себя светлую область любви, красоты и мужества. Пахло весной.
Перпендикулярно Коту двигалась группа из трёх человек. Группу возглавляла яркая персона женского пола, одетая в пятнистую шубу модели «невезучий долматинец имитирует горностая». За ней тянулись боевитого вида мальчик лет семи и элегантная девочка чуть старше. Девочка, во всём подражая матери, смотрела вперёд и вверх, как бы предлагая остальному миру любоваться её профилем, отложив остальные дела на потом. Мальчик цинично пинал школьный ранец. Старшая персона, не глядя по сторонам, словно августейшая гусыня, шагала впереди, гордо неся бремя матери.
– Мнаааааааа-уууааа! - Звук, с которым гудело в Коте благородное чувство, наконец, достиг ушей благородной семьи. Мальчик остановился и, ухмыляясь, уставился на Кота.
– Мааа! – протянул малец. – Мамаааа! Чё он?
– Чё? – мама раздражённо обернулась. – Чё тебе?
– Кот! Слышь, он орёт! – малец хищно улыбнулся. – Чё он?
Парень явно подозревал реальные причины шума, но хотел спровоцировать мать на доселе запретную откровенность. Или просто любил наблюдать за мимической картиной, которую создаёт на лице матери процесс мышления. И смотреть было на что, если вы любите абстракционизм. Формы её лица и цветовые решения косметики агрессивно задвигались, в конце концов сформировав причудливую композицию, которую Казимир Малевич назвал бы «супрематической», а мы охарактеризуем как «растерянность».
- Жрать хочёт, чё! – наконец соврала мать, ревниво охраняя неокрепшую детскую психику от непристойных сцен улицы. – А ну-ка отойди от него на**й, он лишайный!! Отойди, *ля, выпорю!!!
