Чугунный стояк в туалете социализирует гуще «Одноклассников». Этот гулкий мессенджер разносит по этажам голоса иных миров – твоих соседей. Большей частью эфир инвективен. Длина труб блокирует шёпот любви и ропот быта, но не в силах заткнуть шум и ярость ссоры.
В этом эхе потусторонних звуков особенно ярко проявляется старушечий фальцет редкой пронзительной мощи. Сожитель такого фальцета обречён помереть от трезвости, если предпочитает выпивать из хрусталя. Фальцет в совершенстве владел семантикой глаголов движения, лихо сыпал отглагольными существительными, однако страдал симпатией к однокоренным словам. В гаданиях об объекте сенильного гнева я провёл часы бесплодных раздумий и тембрального ада. На днях моё любопытство с треском разрешилось.
В попытках преодолеть бесстрастный магнетизм домофона у подъезда топталась пара человеческих фигур. На двоих им было лет сто, причём девяносто процентов возраста приходилось на финикообразную бабулю с выражением лица пекинеса. Над ней Монбланом возвышался увалень лет девяти. Мальчишку шатало под зычной декламацией противоестественных аллюзий. Карликовая старушонка собирала родословную дефектов парняги до десятого колена, ловко исключая себя. Парень обильно орошал щёки ручьями виноватых слёз.
В соответствии с правилами нашего уважаемого портала, следующую ниже речь старушки следует избавить от ряда эмоционально избыточных терминов. Мы заменим их нейтральными.
- Где твоя башка, я спрашиваю!? Как мы домой попадём, без ключа-то? Вот бабки не станет, куда подашься? *Демагог* малолетний… За что же мне такое? *Дестабилизация мочеполовой системы* можно! Алкашом станешь, и сдохнешь, как Серёга-сосед!
- А он умер?!
- Нет пока, но сдохнет обязательно! И ты сдохнешь! И поделом, поделом, поделом!
- Может вам слесаря вызвать? – предложил я. Глупо вмешиваться в семейные сцены, особенно педагогические, особенно со сторонниками морального абсолютизма. Но сердцу не прикажешь, дрогнуло.
Бабуля одарила меня взглядом гардеробщицы на пропавшую петельку, перекрестилась и настойчиво потянула парнягу в открытую дверь. Двери лифта заполошно сошлись, но предательская шахта донесла слова бабули.
- Видел? Никогда не заходи с ним в лифт. Подойдёт – кричи и беги!
- Почему?
- Почему, почему! Говорю же! Видел, у него кольцо в ухе? Он *либераст*!
Здесь бы поставить ироническую точку. Но на дворе час ночи, и бабуля продолжает наполнять чугунные трубы заветами инвективных доктрин, пестуя в ребёнке иерархию объектов морального превосходства. Она универсальна и прилипчива: «Да, я алкаш, но хотя бы не гей!», «Бью жену, зато патриот!», «Бью детей, но верю в Бога», «Честный вор, а не убийца», «Маньяк, но не шлюха».
Бабкин ровесник, педагог Макаренко, как-то сказал «Научить человека быть счастливым — нельзя, но воспитать его так, чтобы он был счастливым, можно». А она старается изо всех сил.
