В студии встретились известный теле- и радиоведущий Ашот Оганесян, ученик Школы креативных индустрий Николай Преин, кандидат исторических наук, публицист, преподаватель ИГУ и радиоведущий Сергей Шмидт.
Николай Преин:
– Сегодня у нас непростая тема, порой очень острая и спорная. Начну с того, что мне кажется актуальным. Сейчас молодежный сленг активно пополняется новыми словами типа «треш», «кринж». Многие люди старшего поколения, и даже те, кто старше нас на 10-15 лет, воспринимают их в штыки. Что думаете вы об этом? Хорошо ли, что в русском языке появляется такая терминология, или же это слова-паразиты, которые надо искоренять?
Сергей Шмидт:
– Будучи преподавателем, я, конечно же, общаюсь с молодежью, но студенты все-таки нечасто используют в разговоре со мной модные словечки. В целом, у меня спокойно-любопытное отношение к речевым инновациям. С 8-го класса я коллекционирую и записываю разные интересные слова, и сленг, и регионализмы. Так что ни «жиза», ни «база», ни «чушпан» не прошли мимо меня.
Делюсь речевыми наблюдениями со студентами, и, оказывается, то, что новое для меня, уже в обиходе несколько лет. (Смеется.) Например, недавно услышал отвратительное молодежное слово «сасный» — так альтушки называют «клевых чувачков». Поделился со студентами, а они мне: «Так мы его еще со школы знаем».
Ашот Оганесян:
– Кажется, мне понадобится переводчик сегодня… (Смеется.) Сергей Федорович, а как вы считаете, позволительно ли преподавателю использовать такие слова и помогает ли это выстроить диалог между поколениями или все-таки это лишнее?
Сергей Шмидт:
– Я застал времена, когда наиболее авторитетные преподаватели позволяли себе читать лекцию и курить. Представить такое в современном вузе невозможно. Хотя у каждого преподавателя есть свои заморочки насчет того, что можно себе позволить, а что – нельзя. Например, я могу вести лекции в джинсах, а вот профессора старшего поколения это не одобряют. Но, в отличие от них, я никогда не разговариваю по телефону во время занятий, и за всю свою преподавательскую деятельность лишь дважды позволил себе рассказать анекдот… А вот злоупотреблять сленговыми словечками – могу!
Понимаю, что обсуждать судьбу королей династии Тюдор можно и без «жизы», «базы», но выскакивает… На прошлой неделе объяснял студентам устройство Совета Безопасности ООН: о том, что Россия входит в пятерку государств — членов Совбеза и обладает правом вето. Чтобы было понятнее, сказал, что остальные страны в положении «чушпанов» по отношению к этой пятерке. Возможно, это перегиб, и у студентов из-за созданной мной легковесности возникает ощущение, что экзамен мне сдать проще… Но у меня такая философско-этическая позиция, что можно иметь любые слабости, главное – их признавать.
Да и в целом, молодежный сленг – это тоже культура. Вспоминается случай из юности, когда я работал проводником поезда. Однажды по маршруту «Адлер — Иркутск» ехал цыганский табор. Я заметил, что каждый день их мужчины щелкали семечки и выплевали шелуху на полвагона. Потом приходили женщины и подметали. Я спросил у барона, почему они не стелют газетку на стол и не выплевывают шелуху туда. Он ответил: «Понимаешь, если я не буду плевать на пол, я не смогу чувствовать себя свободным, не буду чувствовать себя мужчиной». И я понял, что даже если мы воспринимаем это как бескультурье, это их культура. Она, как и всякая другая, имеет свои нормативы, неприемлемые для другой системы ценностей. Поэтому все эти словечки тоже культура. И у меня нет негативного отношения к этому.
Ашот Оганесян:
– Это то же самое, когда говорят о традиционных ценностях. Хочется уточнить: «Традиционные для кого? Чьи? Где?».
Николай Преин:
– Мне кажется, многим не нравится, когда одна культура вытесняет другую. Поэтому и несогласие.
Сергей Шмидт:
– В первую очередь, как человек в возрасте, скажу: многим просто не нравится, что они стареют и жить осталось недолго. Но сами в этом не признаются и срывают злость по этому поводу на окружающих. Это главная мотивация. Если ты относишься к этому спокойно, молодежные стили тебя раздражать не будут. Конечно, это естественно для немолодых – не понимать что-то в молодежном образе жизни. Как и молодым – вступать в межпоколенческий конфликт. Это последствия фрустрации, переживаемой в подростковом периоде. И мне интересно, появится ли когда-то настолько мудрое поколение, которое поймет, что культурные и социокультурные конфликты со старшим поколением яйца выеденного не стоят.
Я проводил опрос среди студентов и выяснил, что у многих сейчас гораздо меньше конфликтов с родителями, чем было у родителей с их мамами и папами. Думаю, что снижение напряженности сейчас связано с развитием интернета – там люди могут выпускать пар и создавать себе любой образ.
Николай Преин:
– Но еще одна проблема: молодежь, насмотревшись в интернете на «кумиров-пустышек», думает, что можно добиться всего, не прилагая никаких усилий. Всем хочется быстрого результата, хотя даже быть блогером, несмотря на легковесность контента, порой большой труд.
Сергей Шмидт:
– Не мне критиковать жизнь блогеров – в нулевых я и сам был уважаемым блогером в Живом Журнале. И за многие возможности, открывшиеся в процессе этой деятельности, благодарен. Хотя согласен, часто думают, что блогеры ничего не делают и получают много денег за это.
Как преподаватель университета, я, наверное, должен напрягаться, что молодые люди хотят легких денег при минимуме усилий, отрицают ценность высшего образования, думая, что успеха в YouTube добьются сами. Но все же я переживаю не так сильно, как коллеги с кафедры журналистики. Своим абитуриентам стараюсь донести, что в университете они приобретут знания, которые в будущем пригодятся и в блогерской деятельности.
Николай Преин:
– А заметили ли вы, что абитуриенты стали слабее с введением ЕГЭ?
Сергей Шмидт:
– Я сторонник ЕГЭ по причине того, что его введение сломало коррупцию. Был момент, когда мне казалось, что студенты, поступая в университет честно, не прибегая к связям, стали сильнее. Сейчас ситуация немного изменилась. Хотя на базе своих наблюдений за студентами отмечу, что умные стали умнее, глупые – глупее. Потому что возможности саморазвития в разы выше. Но те, кто ничего не хочет, сильно проигрывают троечникам и двоечникам моего поколения.
Николай Преин:
– Классическая литература стала непопулярна, молодежь читает фанфики. Страшен ли такой кризис чтения?
Сергей Шмидт:
– Я активный книгочей и, конечно, переживаю из-за упадка интереса к каким-то жанрам. Например, очень огорчен тем, что сейчас молодежь не читает «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова. Хотя я считал, что они вечные. Но главное, чтобы люди развивались – благодаря книгам, музыке. Просто кому-то нужна классическая литература, кому-то – современная. И увлечение фанфиками меня не пугает, ведь чаще всего читатели такого жанра и сами пытаются что-то написать. А я страшно люблю, когда пытаются сочинять.
Элина Халтанова, IRK.ru
Богини не выпускницы этого Шмидта случайно?