Иркутский протест 23 января: эффект наблюдателя

Акция прошла в нескольких локациях: началась на улице Урицкого, затем колонной прошествовала до сквера Кирова и завершилась на крыльце здания правительства Иркутской области. В ней приняли участие около 3 тысяч человек. Не обошлось без актуальных перформансов с использованием нижнего белья. Всё прошло мирно: несмотря на то, что акция не была санкционирована городской администрацией, столкновений с нацгвардией не было, никого из митингующих не задерживали, никто не пострадал.

— Иркутск 23 января очень сильно отличился от всей страны, — комментирует политолог, публицист Сергей Шмидт. – То есть жаждущие и взыскующие иркутской уникальности должны быть более чем удовлетворены этой уникальностью, потому что ее набралось на целых два пункта. Первое, что я имею в виду: в целом, как мне кажется, оппозиция по стране рассчитывала на большее участие в протестах людей, а власть – на меньшее (и в результате остались неудовлетворенными обе стороны), но Иркутск – это исключение, поскольку, судя по откликам, оппозиция здесь рассчитывала на меньшее количество участников. То есть у нас пришло протестовать, как я понял из общения с некоторыми «профессиональными революционерами», примерно раза в два больше человек, чем они рассчитывали. С учетом несанкционированности мероприятия, это большое событие. Нравится это кому-то или нет, но можно констатировать, что с точки зрения оппозиции мероприятие в Иркутске было успешным.

Сергей Шмидт напомнил, что в Хабаровске – городе, в котором на акции в поддержку экс-губернатора Сергея Фургала выходили десятки тысяч человек, 23 января пришла протестовать всего тысяча человек. По его оценкам, это можно было бы назвать провалом хабаровских оппозиционеров.

— И второй момент, самый, пожалуй, базовый – это то, что Иркутск оказался единственным городом, где массовое несанкционированное мероприятие прошло без насилия по отношению к протестующим, — отмечает Шмидт. – До митинга были задержаны функционеры штаба Навального, но по отношению к участникам митинга не применялось никакого насилия. Как сообщают мои студенты, им вообще показалось, что на улице не было силовиков.

Политолог, координатор движения в защиту прав избирателей «Голос» Алексей Петров также полагает, что Иркутск смотрелся достойно на фоне всей страны, и это проявилось как в массовости мероприятия, так и в его мирном ходе:

— У нас в Иркутске давно не проходило таких массовых мероприятий, и, наверное, в последний раз такое количество людей я видел, когда мы защищали Байкал от трубы (протесты 2006 года против прокладки нефтепровода по берегу Байкала, — ред.). Тогда тоже вышли люди разных возрастов, все были вместе, все шли акцией протеста по городу. Второй момент: на акции 23 января все было достаточно пристойно с точки зрения порядка. Если бы городские власти эту акцию санкционировали, Иркутск стал бы идеальным с политической точки зрения городом. Потому что одни бы разрешили, другие провели. Акция, даже не имея руководителей, которые накануне были задержаны, все равно прошла нормально. Никто не хулиганил, ничего не разбивал, не ломал. Не было никаких мелких правонарушений, за исключением того, что вывесили некоторые знаки на здание правительства Иркутской области. Не думаю, что даже это тянет на административное правонарушение. Полиция также проявила себя достойно: никого не хватали, как в других городах, не пинали, не задерживали.

Алексей Петров отмечает, что впервые подобная акция с федеральной протестной повесткой прошла синхронно не только в Иркутске, но и в других городах Иркутской области. «Тот же Братск человек 300 собрал, при том, что братчане, в моем понимании, очень редко реагируют по федеральной повестке – у них там, как правило, либо местные, локальные вопросы, либо акции протеста, которые собирают коммунисты», — отмечает политолог.

Между тем, несмотря на отсутствие ЧП во время акции протеста, рассматривать ее как успех гражданского общества готовы не все. За массовостью мероприятия кроются какие-то причины. Это, все же, протест, и Навальный, по оценкам экспертов, стал только поводом: далеко не все вышли проявить поддержку ему. Скорее, собрались все недовольные. Но почему в Иркутске их оказалось больше, чем в других городах?

— Не могу сказать, что собрались все в поддержку Навального, — комментирует Алексей Петров. – Потому что акция была от какой-то усталости от реально сложившейся политической ситуации. Люди хотят перемен. Более молодому поколению близок Навальный, они все посмотрели кино. У людей среднего и старшего возраста есть беспокойство за будущее их детей и внуков. Эта акция дает очень много пищи для размышлений – против кого и против чего она была. Об этом обязательно должны подумать и федеральные, и региональные власти, потому что люди, которые имеют сложности в коммуникации с властями, тоже присоединились к этой акции.

Сергей Шмидт полагает, что массовость мероприятия была обеспечена тремя группами людей:

— Первая – это протестное ядро, у нас оно составляет около тысячи человек, которых в принципе можно собрать на любое протестное мероприятие. Вторая – это любопытные до всякого нового хайпа: давайте скажем откровенно, оппозиция много сделала для раскрутки мероприятий 23 января, особенно на фоне уныния пандемии это было новизной. И третья: я допускаю, что есть какая-то прослойка людей, у которых поменялось мировоззрение из-за Навального и его фильмов, но у меня стойкое ощущение, что таких очень немного в сравнении с протестным ядром и теми, кого удается привлечь на что-то яркое и хайповое. Это может проверить любой: поскольку очень много фотографий с этого митинга, многие вели прямую трансляцию, кто-то брал интервью у участников и все это есть в интернете, каждый желающий может попробовать выработать собственную социологию произошедшего.

По оценкам политического консультанта Владислава Шиндяева, причина массовости кроется не в иркутской протестности, а в практическом отсутствии коммуникации различных общественных институтов с властью. Ожиданий от власти множество, но власть их практически не слышит. Поэтому, докричаться проще, если выйдешь на площадь.

— Я считаю, что нет никакой особой «иркутской протестности», — комментирует Владислав Шиндяев. – У нас есть объективные обстоятельства, которые создают достаточно большое напряжение в обществе, и прежде всего это очень частая сменяемость руководителей в региональной власти при полном отсутствии преемственности. Это приводит к тому, что целый ряд структур – общественных, политических, органов местного самоуправления, предпринимателей, интеллигенции, студенчества, научного сообщества – не могут выстроить диалог с действующей властью. Речь и об общественности как таковой, и о муниципалитетах, и о политических структурах, финансово-промышленных группах. И мы на сегодняшний день видим, что тот диалог, который ожидает общество от власти, в Иркутской области практически ни на одном уровне не реализован. И прошедшее 23 января мероприятие стало индикатором реальных настроений, присутствующих в обществе.

Владислав Шиндяев считает, что с этим нужно работать, это очень серьезный показатель для властей, свидетельствующий о том, что нужно выстраивать отношения со всеми, кто не удовлетворен тем, как обстоят дела в регионе. Среди таких групп он называет студенчество, которое не может найти себе будущее в родном регионе, и предпринимателей, которые нуждаются в поддержке, и научные сообщества и просто люди живущие в регионе. «Если к мероприятию подходить с такой точки зрения, то нужно понимать, что с обществом и жителями нужно работать, и делать это прежде всего, создавая для них перспективы, а не только решая какие-то текущие задачи. Потому что люди хотят видеть будущее и понимать, чего им ожидать дальше».

Лариса Егорова – депутат Законодательного Собрания Иркутской области, лидер регионального отделения партии «Справедливая Россия», разделяет эту точку зрения:

— По большому счету, непонятно, для чего люди вышли на акцию протеста и почему пошли к «серому дому». Если это акция в поддержку Навального, то лозунги против региональной власти не имеют смысла. Если это массовый поход, то какова его цель? Все это заслуживает внимания и свидетельствует о том, что требуется системно заниматься региональной политикой. Не политическим пиаром, а именно политикой: у нас много политически активных людей, которых нужно слышать. С оппозицией следует встречаться хотя бы раз в год.

Лариса Егорова – одна из немногих политиков, открыто высказывающихся против акции 23 января, в то время как многие ее коллеги предпочитают на всякий случай молчать, чтобы не раздосадовать избирателей. Кроме нее публично против несанкционированного митинга высказались депутат Заксобрания Наталья Дикусарова и мэр Братска Сергей Серебренников.

— Я категорически против таких мероприятий, — заявила Лариса Егорова. – У нас много способов говорить о свободе, а вовлекать во взрослые дрязги детей – это беспредел (на акцию прошла мобилизация, в том числе, школьников – через молодежные социальные сети, в первую очередь «Тик-Ток», — от ред.). У нас есть пример киевского Майдана, и мы знаем, к чему это привело. В этом плане возвращение Навального в Россию и акции протеста в его поддержку выглядят цепью запланированных событий. 23 января собрались для одного, а закончили другим. Идет настойчивый поиск врагов в своем Отечестве: в Интернете накануне акции велась накачка против представителей правоохранительных органов. Я категорически против несанкционированных митингов и шествий, где даже нет официальных организаторов. Потому что могут быть любые провокации, и никто за это не ответит. Это страшная история, и призывать власть к пассивности и бездействию – неправильно.

По ее мнению, массовость мероприятия была достигнута за счет применения современных политических технологий и не имеет ничего общего с реальными интересами населения. «На акции против пенсионной реформы в Иркутской области выходило меньше людей, чем 23 января в поддержку Навального, хотя она затронула интересы практически всех», — отмечает депутат Заксобрания.

Владислав Шиндяев также полагает, что массовость была, в значительной степени, обеспечена социальными политическими технологиями: «С одной стороны, информационный повод для проведения акции был абсолютно конкретный, связан с Навальным. Но что касается массовости – это, во-первых, умелая работа тех, кто занимается мобилизацией различный сил, во-вторых, понятно, что в это были вложены определенные финансовые ресурсы, потому что мобилизация осуществлялась через рекламу на платной основе. И третий фактор – это накопившийся запрос общества в отношении диалога и в отношении выстроенных и понятных взаимоотношений с властью».

Сергей Шмидт отмечает, что в регионе уже складывается определенная традиция митинговать на крыльце «серого дома»:

— Иркутск оказался уникальным городом еще и потому, что здесь массовый политический хеппенинг был устроен прямо на крыльце здания областной власти. У меня ощущение, что это вообще беспрецедентный случай. Складывается что-то вроде традиции такого рода, потому что если мы помним, бывший губернатор Иркутской области Сергей Левченко с небольшой кучкой своих сподвижников тоже барагозил на крыльце областной администрации летом 2020 года накануне выборов. И мы, в общем-то, стоим в шаге от рождения уникальной политической традиции, когда массовые политические мероприятия проходят прямо на крыльце областного правительства. Признаться, я не уверен, что эта традиция хороша и понравится даже властям в «прекрасной России будущего»: я допускаю, что и для общества, и для власти лучше, когда Гайд-парк и Букингемский дворец отделены друг от друга.

Между тем, он полагает, что пока даже в Иркутске протест не достиг масштабов, после которых власть начинает идти на какие-то уступки. «С моей точки зрения, ожидать от власти уступок можно только в том случае, если число протестующих будет в два-три раза больше», — отмечает он.

По мнению Владислава Шиндяева, с юридической точки зрения, мероприятие нельзя было допустить:

— Я придерживаюсь однозначной позиции, что, с юридической точки зрения, митинг, шествие, демонстрацию или как еще можно назвать эту акцию, согласовывать нельзя было. Абсолютно правильно, что его не согласовали. В условиях, когда у нас действует жесткий режим ограничений, связанный с пандемией коронавирусной инфекции, когда запрещены все массовые мероприятия, закрыты ряд социальных, культурных, досуговых объектов, а ряд работают с большими ограничениями, когда учебные заведения функционируют в ограниченном режиме, допускать какие-то массовые мероприятия ни в коем случае нельзя. И те, кто пошел на организацию этих мероприятий в нарушение законов, должны за свои действия отвечать по закону. И кроме того, все те, кто допускал нарушения в рамках этих мероприятий, также должны отвечать по закону. Потому что нарушение закона в любых обстоятельствах, при любых условиях недопустимо. Мы живем в государстве, у нас закон один для всех и здесь не должно быть двойных стандартов.

Алексей Петров, напротив, полагает, что ограничений быть не должно:

— Я сторонник того, что людям нужно давать возможность митинговать. Кто-то выступает за, кто-то – против, Конституция РФ не ограничивает митинговый формат. Поэтому если люди хотят выступить против чего-то – пусть выступают, законодательство не ограничивает.

Акция, состоявшаяся 23 января, по мнению экспертов, окажет влияние на новый политический сезон. В 2021 году состоятся выборы в Государственную Думу и, несмотря на то, что самого Навального в избирательном бюллетене никто не ожидает увидеть, его протестное движение в какой-то степени повлияет на политический расклад.

— Акцию в поддержку Навального де-факто поддержал экс-губернатор Иркутской области Сергей Георгиевич Левченко, — констатирует Алексей Петров. – Я посмотрел фрагменты пленума ЦК, который как раз был в субботу, и мне показалось, что там тоже просматривается иркутский тренд: он даже не совсем связан с тем, что это Сергей Левченко, ведь еще и Мархаев достаточно жестко высказался по этой акции. И хотя КПРФ как политическая партия отказалась поддержать акцию, Навального там некоторые именуют иностранным шпионом, но в партии назревает какой-то кризис. Соответственно, Левченко, как я предполагаю, может стать одной из публичных персон, которая это озвучила. Я не исключаю, что это не только позиция Левченко, но и других руководителей, которые, возможно, более лояльны Зюганову и поэтому не могли себе позволить открыто высказаться. Сейчас коммунисты тоже ищут своего нового избирателя, и, в том числе, поскольку они понимают, что никакого Навального на выборах в Госдуму не будет – ни в каком формате, то, соответственно, есть шанс просто перехватить часть избирателей, которые вышли 23 января на улицу. Надо понимать, что едва ли те, кто вышел на эту акцию, проголосуют за «Единую Россию». Этот электорат будет раздираться между какими-то другими политическими силами. КПРФ при яркой позиции, а не такой, какую сейчас занимает Зюганов, может захватить если не большую часть, то больше, чем остальные.

Владислав Шиндяев констатирует, что страна вошла в стадию предвыборной кампании в Государственную Думу. «И события 23 января – это часть режиссуры предвыборной кампании: мы увидели старт, и в течение всего года, вплоть до октября (я думаю, сентябрем все не закончится) мы увидим еще много подобных мероприятий, где мы увидим попытки манипулировать общественным сознанием, используя их в политических целях в рамках избирательной кампании в Государственную Думу или влияния на нее», — констатирует политконсультант.

Владислав Шиндяев отмечает, что на сегодняшний день интересантов таких акций достаточно много. «Мы видим, что все они действуют деструктивно, не предлагая каких-то мер развития. Это не касается классической системной оппозиции, эти деструктивные элементы действуют совершенно самостоятельно. Хотя допускаю, что некоторые представители системной оппозиции постараются воспользоваться этой возможностью для повышения своей популярности», — считает он.

Событие 23 января, несмотря на свой мирный характер, оставляет множество вопросов. Ответы на них, как правило, кроются в «эффекте наблюдателя»: в квантовой физике существует гипотеза, что само наблюдение за явлением меняет его. Так и в случае с протестами: их природа меняется в зависимости от политических взглядов того, кто за ними наблюдает и их анализирует. Хотя, возможно, это просто разные грани одного булыжника?

Галина Солонина, специально для IRK.ru
Фото из архива IRK.ru

Галина Солонина, специально для IRK.ru