Юрий Козлов: «Принять смерть в начале жизни человека довольно сложно»

С чего все начиналось

Когда берешься за новое дело, путь всегда тернистый. В самом начале были несчастные случаи. Мы начинали с достаточно высокой летальностью: 25 лет назад в мире погибало около 30 % больных. Затем произошел своеобразный переворот в знаниях и технологиях. Медицина и здравоохранение развивались, появились интенсивная реанимация и анестезиология, которые позволили улучшить послеоперационный результат. Новые методы лечения уменьшили травматическое воздействие хирургии на организм ребенка. Сейчас количество смертельных случаев, связанных с хирургией, крайне мало.

Принять смерть в начале жизни человека довольно сложно, поэтому ты помнишь всех своих пациентов, у которых операции прошли неудачно или закончились летальным исходом.

Между взрослыми и детскими врачами существует довольно большая разница. У взрослых пациентов летальный исход можно принять как естественное заключение. Но принять смерть в начале жизни человека довольно сложно, поэтому ты помнишь всех своих пациентов, у которых операции прошли неудачно или закончились летальным исходом.

За годы работы мы смогли сформировать в Иркутске практическую научную школу. Она создавалась не одними моими руками. У истоков Центра хирургии и реанимации новорожденных стоял Владимир Александрович Новожилов, наш главный врач (главврач Ивано-Матренинской детской клинической больницы. — Прим. авт.). Мы поддерживали его идеи, продолжили это дело и совершили революцию в детской хирургии, потому что изменили подход — перешли от открытой хирургии к минимально инвазивной.

Уникальные операции: микроразрезы и органы в 3D

Минимально инвазивная хирургия новорожденных и младенцев — высокотехнологичная область развития медицины. Она требует не только личного опыта, способностей хирурга, но и в первую очередь технического обеспечения.

При таких операциях используются микроразрезы, диаметр которых составляет всего лишь три миллиметра, а то и меньше. Через них в любую полость человеческого организма помещаются эндоскопические камеры. С их помощью изображение передается на мониторы.

Мы получаем картинку в высоком качестве, которую можно многократно увеличивать. Допустим, анатомические объекты имеют диаметр пять миллиметров, они могут быть увеличены в 10-15 раз. Это позволяет хорошо видеть кровоснабжение органа и его иннервацию (обеспеченность нервными клетками. — Прим. ред.).

Создана целая индустрия производства инструментов для выполнения этих операций. Они имеют очень маленький размер, их диаметр составляет всего порядка трех миллиметров. Такие инструменты не обладают сильным травматическим воздействием на организм ребенка и позволяют филигранно выполнять полостные операции.

Наша операционная стоит несколько миллионов долларов. Обычная обойдется в несколько раз дешевле.

Выполнять такие операции — то же самое, что играть в компьютерные игры. Ты получаешь двухмерное изображение и должен мысленно придать ему глубину.

Кроме того, требуется определенный опыт, чтобы выполнять минимально инвазивные операции. Не все могут этим заниматься. Это то же самое, что играть в виртуальные игры на компьютере. Не все способны достичь хороших результатов в них, потому что одно дело видеть реальные события, которые происходят у тебя на глазах, а другое, когда ты получаешь двухмерное изображение и должен мысленно придать ему глубину. Несколько лет назад у нас появилась возможность получать 3D-изображения. Теперь мы видим абсолютно реальную картину того, что происходит внутри — в организме ребенка.

В самом начале те, кто работают с нами в связке — операционные сестры, анестезиологи, были настроены скептически. Было непросто. Первоначально операции длились очень долго. Для того чтобы научиться за 30 минут выполнять операцию с помощью минимально инвазивной хирургии, нужно провести около 20 таких операций. Для сравнения: чтобы освоить проведение открытой операции за 30 минут, достаточно прооперировать пять пациентов.

«Делать все, чтобы человек жил»

Существует определенная сезонность: зимой и весной отмечается рост рождаемости детей с аномалиями развития. Я не знаю, с чем это связано, и никто в мире не находит этому объяснения. Кроме того, есть такой фактор, как естественная прибыль населения, обусловленная повышением рождаемости. Соответственно, мы получаем большее количество пациентов с аномалиями развития.

Иркутская область не совсем благополучна в этом плане, потому что в регионе расположен ряд производств, выбросы которых обладают техногенными эффектами. Это различные химические и нефтехимические производства алюминия, хлора и других вредных веществ. И соответственно, в Шелехове, Братске, Ангарске и Усолье-Сибирском у нас наибольшее количество пациентов. И так во всем мире: в индустриальных городах всегда регистрируется больше пороков развития.

Наибольшее количество пациентов приезжает к нам из Шелехова, Братска, Ангарска и Усолья-Сибирского. В крупных промышленных городах всегда регистрируется больше пороков развития.

Нам удалось раздвинуть рамки жизнеспособности младенцев до 22-23 недель. Раньше это была невынашиваемость. Но вместе с этим появились новые заболевания, присущие недоношенным новорожденным, такие как бронхолегочная дисплазия (хроническое заболевание, развивающееся у недоношенных детей в связи с проведением искусственной вентиляции легких. — Прим. авт.) или открытый артериальный проток (врожденный порок сердца. — Прим. авт.).

Самый главный вопрос для врача: где проходит граница той помощи, которую ты должен оказывать? Вы должны понимать, что есть ряд заболеваний, при которых выживаемость нулевая. В основном это тяжелые генетические пороки, например синдром Патау, синдром Эдвардса. Выживаемость пациентов ограничивается одним годом жизни.

Что делать в случае, если у ребенка есть какое-то хирургическое заболевание? С позиции гуманности вы должны оказывать помощь таким детям, обеспечивать их выживаемость до определенного предела. Если родился младенец с синдромом Патау и у него атрезия пищевода, необходимо оперировать, дать возможность ребенку принимать питание. Затем природа уже сама распорядится, месяц он проживет, полгода или год. Это очень глубокий вопрос. Нужно с философами садиться в круг и находить ответы на вопросы, что есть жизнь, где ее предел и как человек может вмешиваться в это.

Как врач, я буду делать все, чтобы человек жил. И, как уже говорил, существует большая разница между детьми и взрослыми. Продление жизни у безнадежного ракового больного — это одно, у новорожденного пациента — другое. Совершенно разные вещи.

Мекка детской хирургии

Пора уже перестать говорить, что Иркутск — захолустье с провинциальной медициной. В нашем городе появилась медицина, обладающая высокими стандартами. Иркутск сегодня является Меккой детской хирургии. Причем не только в масштабах страны, но и в мире.

Мы полностью закрыли тему хирургии новорожденных, за исключением хирургии врожденных пороков сердца, потому что это требует совершенно других финансовых вложений, методов обследования и более глубоких знаний об этих патологиях. Все остальное, конечно, наша область.

В наш центр приезжали известные хирурги из США и Европы. Многие из них не были в Москве, но хорошо узнали нашу страну благодаря Иркутску.

Не только в России существует разница между регионами по уровню медицины. То же самое в США. Приехав в Нью-Йорк, вы вдруг обнаружите, что не все могут делать такие операции, как мы выполняем. В то же время в небольшом американском городке, например как Денвер в штате Колорадо, вы увидите, что там созданы такие же Мекки детской хирургии.

Многое зависит от конкретных личностей, от команды, работающей на результат. Сейчас у нас в коллективе 12 врачей, а медсестер и младших медицинских работников, ухаживающих за новорожденными, 56. Московские хирурги знают всех наших операционных сестер. Текучки нет, работают люди, которые всем сердцем прикипели, которым нравится.

Меня друзья спрашивают, почему врачом стал, это тот случай, когда человек находит свою нишу в жизни и она его устраивает, нет никаких противоречий между собой и работой. И если это дело номер один в жизни, ты так и будешь к нему относиться. И все обязательно получится.

Алина Вовчек, ИА «Иркутск онлайн»

Автор фото — Зарина Весна