Борис Говорин: «В Иркутской области нет элиты»

О своем губернаторстве

Мне кажется, что у Юрия Абрамовича Ножикова сформировалось очень блестящее окружение, которое поддерживало его и сосредотачивало у себя все информационные ресурсы. Эта среда существует и сейчас, пропагандируя Ножикова только с позитивной стороны. В 1997 году Юрий Абрамович неожиданно ушел в отставку в достаточно тяжелой ситуации для области. Он как умный человек понимал, что положение критическое и в 1998 году отчитываться о своей работе будет трудно.

С другой стороны, есть Говорин Борис Александрович и те слухи, которые вокруг циркулировали. Мол, «Говорина на нары!», «Говорин вор» и так далее. Упоминали какие-то заправки, магазины во владении и все что угодно. Если, уважаемые господа, у кого-то есть информация, где мои заправки — я хотел бы их увидеть и получать от них прибыль и прочие прелести капиталистической жизни. Поэтому не надо спорить, кто более народный губернатор. Судите по делам.

История 2001 года была очень жесткая. В первом туре было несколько кандидатов, они все в сумме получили меньше меня. По поводу Левченко не надо забывать, что он до недавнего времени проигрывал все выборы, в том числе в Государственную думу. Он в Иркутске проиграл Дубровину.

Тогда изначально мы столкнулись с двумя обстоятельствами. Задолженность по заработным платам в регионе составляла два триллиона рублей, по пенсиям — 480 миллиардов рублей, по детским пособиям и компенсациям — 600 миллиардов. Представляете? Это касалось судьбы всех жителей — учителей, врачей, рабочих и так далее. Когда мы встречались с сотрудниками милиции общественной безопасности в Мамско-Чуйском районе, они говорили: «Борис Александрович, нам не платят зарплату уже десять месяцев. Что делать?». Вот такая была ситуация.

А еще не забывайте, что все заводы фактически «стояли». К примеру, Усть-Илимский лесопромышленный комплекс, судьба моногорода. Это предприятие было приватизировано Роспромом, Ходорковским. На встрече с ним я услышал интересное заявление: «Я этот бизнес вести не буду, занимаюсь нефтянкой». Спрашиваю, а что будет делать, у меня там город стоит. Говорю: «Вы же собственник, решайте что-то».

С большим трудом мы добились запуска предприятия. И тут же нарвались на реакцию председателя профсоюзного комитета, Лукина (ныне уполномоченный по правам человека Иркутской области — прим. автора), который взбудоражил коллектив и организовал забастовку. Мы вынуждены были приехать. Я стоял перед рабочими и объяснял: «Если завод не работает, как вам могут выплачивать зарплату?». Ведь чтобы было чем платить, надо произвести продукцию и продать ее.

То же было по Братскому ЛПК, когда у предприятия были огромные долги перед «Иркутскэнерго». Зафиксировали эту сумму долга и установили, что с этого момента ежемесячно своевременно оплачиваете счета и выплачиваете зарплату рабочим. И договариваетесь, как будете гасить задолженность. Подобных примеров по области было много.

Как только решили эти проблемы, мы первые в стране, вместе с угольщиками и энергетиками, ввели такую практику — тарифы на тепловую и электрическую энергию в течение года не индексируются. Это было сделано для того, чтобы бизнес мог планировать свои издержки на год.

Мы же первые ввели практику целевых программ. Тогда были приняты программы компьютеризации, обеспечения спортинвентарем и автобусами всех школ области. А еще — поиск инвесторов для развития. Например, Усольехимпром, который работал в те годы, и найденные рынки сбыта продукции БЦБК.

О подчинении Москве

Мы должны смотреть не на сам факт этих назначений, а на причины, которые кроются в нас самих. В обществах развитых стран всегда присутствует очень важная составляющая — так называемая элита. Это люди, которые поднялись над личными интересами, взяв на себя ответственность за свою страну. На сегодняшний день в Иркутской области нет элиты. Поэтому Москва абсолютно спокойно назначала любого человека. Тогда, в 2005 году, в администрацию президента от общественных организаций, хозяйствующих субъектов ушли предложения: «Назначайте Говорина».

Но для определенных сил это означало крах их надежд и чаяний. И эта борьба завершилась закономерным результатом. Без сформировавшейся элиты Москва по ключевым вопросам перестала считаться с мнением жителей Иркутской области. Но это не самое страшное. Были отвергнуты ценные кадры, которые здесь родились, выросли, получили образование и были способны взять на себя ответственность за управление территорией.

Ведь за губернатором-варягом в регион приезжало огромное количество людей. Они менялись в управлении со страшной силой, отбывая со статусной записью в трудовой книжке. Мы сами возбудили те процессы, которые впоследствии сказались на темпах роста и социально-экономическом развитии нашей области. Молодые люди не увидели личную востребованность в собственном доме, Иркутской области. И начали искать другие места — Новосибирск, Красноярск, Томск, Санкт-Петербург, Москву.

Это был мощный отток тех людей, которые должны были определять нынешнее развитие Иркутской области. Завтра не станет меня и других, достигших почтенного возраста. Но те знания, которыми мы обладаем, передавать некому. Из-за губернаторов-варягов прервалась цепочка поколений преемственности знаний управления. Я страдаю оттого, что не могу гарантировать, что мои дети и внуки получат благополучную жизнь в стране и понятные условия жизнедеятельности.

При этом я как гражданин удовлетворен итогами губернаторских выборов 2015 года. Это выбор народа, который решил, кто лучший претендент. Нового избранного губернатора нужно поддержать, в его руках сейчас наша судьба. А продолжим бороться друг с другом — будет плохо всем.

Об общении с «назначенцами»

После назначения Тишанина я зашел к нему. Поздоровались. Спросил, как идут дела, как осваивается в должности. Ответил, что все нормально. Уточняю: «Помощь какая-то нужна?». «Нет, не нужна». Ну ладно. Потом, после работы послом, я вернулся в Иркутскую область, когда регионом руководил Дмитрий Федорович Мезенцев. Мы с ним советовались, потому что этот человек возник здесь не просто так — его кандидатуру представляли в Совет Федерации именно от Иркутской области. И он был наиболее подготовленной фигурой, но не избежал внешнего влияния. Хотя все же старался опираться на местные ресурсы.

Еще одно важное и выстраданное, но, возможно, ошибочное, мнение: никогда нам не надо стремиться к тому, чтобы бизнесмен становился губернатором. Это опасная ситуация, которая приводит к очень серьезным последствиям. Хоть он и отдаст свои акции в доверительное управление, но спит и думает, как эти акции работают. И будет делать все для того, чтобы создать преференции — прямые и косвенные — своему бизнесу.

Нет еще той культуры капиталистов, которые прошли бы длинный путь и сформировали философию, правила ведения бизнеса. И в губернаторстве Сергея Ерощенко мы и увидели все эти изъяны. Скажем, нужно нам наладить авиаперевозки на север области, очень важное дело. А у него в собственности есть авиакомпания. Надо организовать субсидирование, пополнять авиапарк. И никуда от этого не деться.

О критике Следственного комитета

Мы должны приложить максимальные усилия и консолидировать наиболее подготовленных жителей региона в так называемую элиту, которая была бы партнером для федерального центра по вопросам, касающимся судьбы Иркутской области. Если мы это не сделаем, то эти процессы будут приобретать новые очертания. Сейчас центральная власть доминирует, там сосредоточены все ресурсы, смею вас заверить. И я абсолютно опечален той ситуацией, которая складывается у нас в области — мы опять хотим быть «вне конкурса».

Группы людей выходят на улицы и говорят: «В отставку Бунёва». Какие обоснованные претензии к руководителю Следственного комитета могут быть у простых жителей Иркутской области?

Я его не знаю лично, видел только публикации с его участием. Может, кого-то задела его довольно четкая аргументация? Бунёв говорит, что раньше работал в Кемеровской области, Красноярском крае и видел там совершенно другую, созидательную атмосферу, а здесь же — грызня пауков в банке. И это, к сожалению, так.

Мы демонстрируем некую исключительность, мол, какие мы крутые, давайте меняйте его. Никто никого менять не будет. Государственная машина во главе с нашим президентом построена очень жестко, смею вас заверить. И не только Бунёв, но и все мы находимся под достаточно жестким контролем — явным и неявным.

О противостоянии Иркутска и области

Ключевой вопрос здесь — Иркутск как региональная столица. Место, где расположены органы областной власти. Сюда приезжают люди со всех территорий для решения своих проблем и вопросов. То есть городская администрация Иркутска несет дополнительную нагрузку за «не своих» жителей. Мы подсчитали, что порядка 60-70 тысяч человек приезжали сюда ежедневно учиться, лечиться, торговать, покупать и получать различные консультации. Это большая нагрузка на инфраструктуру. Поэтому через Законодательное собрание мы провели документ о компенсационных выплатах городу из областного бюджета.

Еще Тишанин изъял из городских полномочий распоряжение землей. Все тогда промолчали, а Заксобрание поддержало. А этого нельзя было делать. Мы можем сказать, что здесь к городу были какие-то претензии по управлению землей. Но можно было включить контрольные функции, администрирование — и не более. Так как региональные органы власти базируются в Иркутске и имеют здесь определенные интересы, то возникает база для конфликта, потому что эти интересы не совпадают с городскими.

Региональная столица имеет преференции по сравнению с любой другой территорией области, откуда возникает вопрос межбюджетных отношений. Это тоже база для конфликта. Основные источники бюджетных доходов — подоходный налог граждан и налог на прибыль предприятий. Естественно, что в Иркутске самые высокие доходы и зарплаты, потому что здесь находятся чиновники высшего ранга, высокооплачиваемые топ-менеджеры. У нас была практика оставлять доходный потенциал на территориях. Не знаю, как это устроено сейчас, но межбюджетные отношения очень сложные, особенно в этом году.

Нельзя забывать, что в Иркутске расположены федеральные структуры и органы. Им нужны земли, площади. Эти требования порой бывают несопоставимыми. Из-за более высокого положения и статусности таких органов возникает атмосфера менторского разговора, а не равноправного диалога. Все эти противоречия влияют на ситуацию. Но и многое зависит от отдельных личностей.

Андрей Щепин, ИА «Иркутск онлайн»

Автор фото — Илья Татарников