На крыльях памяти

Первым делом — самолеты

Воскресенье 22 июня 1941 года в Иркутске выдалось очень солнечным и жарким. В этот день Авиазавод № 125 устроил спортивные состязания между работниками цехов, народу на спортивной площадке возле Комсомольского парка собралось много: спортсмены, болельщики, ребятня, для которой запустили все аттракционы. Духовой оркестр играл вальсы, повсюду торговали мороженым и лимонадом, царило чувство полной безмятежности. Внезапно аккорды вальсов смолкли, в наступившей, какой-то оглушительной, тишине из радиоприемника раздался голос народного комиссара иностранных дел СССР Вячеслава Молотова, сообщавшего о нападении Германии на Советский Союз и начале большой войны.

— Праздник кончился, как и спокойная безмятежная жизнь, — с горечью говорит ветеран Иркутского авиационного завода, автор нескольких книг о его истории Станислав Аксенов. — Но каждый, кто был участником тех событий, запомнил этот миг на всю жизнь. Я на завод пришел только в 1958-м году, а мне рассказывали так, будто это вчера было.

В первые же дни многие работники завода отправились на фронт, всего за четыре года призвали 3,5 тысячи заводчан. Цеха, где еще недавно кипела жизнь, опустели. Весной и летом 41-го 125-й завод как раз осваивал серийное производство нового пикирующего бомбардировщика Пе-2. Сразу после начала боевых действий правительство страны поставило перед директором авиазавода Исааком Иосиловичем стратегическую задачу: увеличить выпуск самолетов, фронту нужна была техника.

Рабочий день продолжительностью по 10—12 часов очень быстро становится на заводе нормой, усиливается дисциплина. Война диктует жесткие условия, и за малейшую провинность следует суровое наказание — почти как там, на фронте. В каждом цехе, в каждом отделе обязательно висела растяжка «Брак — это преступление!», своевольный уход с рабочего места приравнивался к дезертирству. Ясли, детские сады переходили на усиленный режим работы, чтобы женщины могли больше времени проводить на заводе. Отменили все отпуска.

Завод жил под единым лозунгом и девизом: «Все для фронта, все для Победы», и каждый понимал — это не просто пафосные слова. Для выполнения правительственного задания руководству завода нужно было как-то решить проблему кадрового голода. Как и везде, к станкам встали женщины и дети. В первые месяцы войны в различные цеха приняли десятки подростков. Еще вчера они складывали самолетики из клетчатых тетрадных листочков, сегодня им приходилось собирать настоящие самолеты вместо воюющих отцов и старших братьев. Здесь сталинская фраза «Кадры решают все» оправдалась на все 100%. «Юные кадры», большинству из которых едва минуло 14—15 лет, работали изо всех сил и довольно быстро освоились с производством сложной боевой техники.

Поначалу к каждому из них приставили опытного мастера, но уже через полтора—два месяца ребята работали полностью самостоятельно. Токари, фрезеровщики, клепальщики, слесари и медники. Каждый день школьники строили сложные боевые машины, пытаясь удержать хрупкими руками тяжелые детали. Работали без выходных, с утра и до самого позднего вечера, часто — без обеда.

— Дети с началом войны потеряли больше, чем взрослые — не просто спокойную жизнь, они потеряли детство, — говорит Станислав Аксенов. — На это просто не осталось времени, кругом была война, повзрослеть пришлось слишком быстро. Работали больше, чем взрослые мужчины в мирное время. Никто из них не жаловался, не звал маму. Это как у Васильева, помните: «Мама у тех будет, кто войну переживет».

Для того, чтобы минимизировать время, инженеры разработали и сконструировали специальную поточную линию: юным заводчанам пришлось уже меньше тягать неподъемные железные детали. К концу войны на заводе работало 45 поточных линий. Оказалось, что война и нужда — тоже двигатели прогресса.

Москвичи под крылом иркутян

Осенью 1941-го, когда фашисты начали подступать к Москве, на площадку 125-го завода эвакуировали старейший отечественный авиазавод № 39 имени Менжинского, он выпускал самолеты схожего типа. Параллельная работа двух предприятий в одних цехах продолжалась около двух месяцев, после чего вышел приказ наркомата авиационной промышленности № 1139 от 8 декабря 1941 года об объединении двух заводов в один и присвоении ему номера 39. Директором объединенного предприятия назначили руководителя 125-го завода Исаака Иосиловича.

Объединенный завод начал работать по суточному графику, отчитываясь перед наркоматом о выполнении производственного плана ежедневно. Всего за годы войны предприятие передало фронту 2 350 боевых самолетов. В самый сложный период с 1941 по 1942 годы Иркутский авиазавод дал фронту 730 пикирующих бомбардировщиков Пе-2 и 134 дальних истребителя Пе-3. В ноябре 1942 года завод переключился на производство дальних бомбардировщиков Ил-4. Внедрение в серию этой машины заняло рекордно короткий срок — четыре месяца.

Параллельно с Ил-4 в 1943 году было развернуто серийное производство дальнего бомбардировщика Ер-2 с дизельными двигателями, трудились и над опытной моделью дальнего бомбардировщика Ил-6. Помимо самолетов объединенный завод в 1942 году открыл и массовое производство мин. «Изделие 82» — таким кодом обозначали мины — на Иркутском авиазаводе производили по 1 000 штук в день. За смену один рабочий должен был выточить на станке 20—30 корпусов будущих мин.

Специально для этого вида производства на заводе открыли цех № 100. Талантливые заводские инженеры вновь задумались над сокращением времени работы: через несколько месяцев они представили руководству поточную линию станков для производства мин, которая позволяла выполнить даже такой жесткий план.

Что важно, у самолетов Иркутского авиазавода за все военное время не было ни одной аварии, ни один экипаж не разбился из-за неисправности машины. Значит, делали на совесть. Кроме того, в каждый свой самолет иркутяне вкладывали душу. Грозные машины с невыразительными аббревиатурами вместо названий часто получали от своих создателей ласковые имена. Над ними тряслись как над детьми, ведь машины для фронта, для Победы. Когда новый экземпляр был готов, его отправляли на первый пробный полет к летчикам испытателям.

Потом самолеты нужно было отправлять к месту боевых действий, эта «переправа» была чуть ли не самой сложной частью работы авиазавода. Летчики, способные перегнать машину, заняты в боях, чтобы отправить по железной дороге, нужны специальные крепления, их зачастую в наличии не было. Чтобы прочно закрепить, приходилось проявить смекалку и недюжинную силу, но коллектив завода вновь справлялся.

— Вместе с номером Иркутский авиазавод унаследовал от московского и две государственные награды — ордена Ленина и Трудового Красного знамени. Этими знаками отличия, заработанными непомерным трудом, мы очень гордимся, — улыбается Аксенов. — В 1942-м часть москвичей вернулась к себе домой, но кто-то остался. Семьи завели, дети пошли — сибиряками стали быстро.

Родные герои

В это время работники завода успешно воевали на всех участках и во всех подразделениях фронта. Кто-то был призван в авиацию, кто-то в пехоту или десант, самые молодые рабочие сражались в партизанских отрядах в лесах Карелии. Из 3,5 тысяч заводчан, ушедших на фронт, больше половины домой так и не вернулась. В первое время после окончания войны удалось восстановить только 356 имен павших, и только в 2010 году во время подготовки первой в истории Иркутского авиазавода военной «Книги памяти» Аксенов и его единомышленники выявили имена еще 1 700 павших земляков и сослуживцев. Авиастроители всегда отличались особой отвагой, и пятеро работников завода за военные заслуги были удостоены звания Героя Советского Союза. Увы, трое из них — посмертно. Это Василий Жуков, Николай Романенков и Мария Цуканова.

— Мне посчастливилось знать удивительного человека Иннокентия Васильевича Кузнецова, Героя СССР, человека поразительной воли, — вспоминает Станислав Николаевич. — Таких людей один на миллион. По натуре — хулиган, но именно таким и должен быть летчик, особенно — испытатель. Он был очень красивый и яркий, как солнце, балагур и даже в чем-то дерзкий, но главное — отважный летчик, который все время рвался из испытателей на фронт. Во время обороны Великобритании советский ас сумел сбить сразу пять немецких «мессеров», за это был удостоен особой благодарности от английского короля. Его величество Георг Шестой удостоил его звания ландграфа, по законам Великобритании, Иннокентий Васильевич мог получить гражданство и участок земли. Но он только махнул на такие «подарки» рукой и после войны уехал в Иркутск, чтобы работать летчиком-испытателем на авиазаводе.

После войны на завод приехал еще один летчик-испытатель, удостоенный звания Героя Советского Союза — Павел Иванович Тихонов. Он совершил сотни боевых вылетов и научился заново жить после того, как его семью вырезали фашисты, но в 1946 году по случайности погиб во время испытания нового самолета.

Станислав Николаевич признается: с годами все чаще думаешь не о тех героях войны, кого посчастливилось знать лично, а о тех, кому домой вернуться было не суждено. Героев, чьи военные подвиги горчат глухим словом «посмертно». Ярче всех — история 21-летнего краснофлотца Машеньки Цукановой.

Небесная заступница завода

Мария Никитична Цуканова или просто Машенька — смелая, яркая и в тоже время очень нежная и заботливая девушка. Она пришла на завод в 1941 году, когда ей едва минуло 17 лет. Работала контролером в литейном цехе и параллельно училась на курсах медсестер, как и почти все девушки тогда. В 1942 году ее призвали на Тихоокеанский флот. Через пару лет доблестной службы повзрослевшая Маша выучилась на санинструктора и была командирована в батальон морской пехоты. Летом 1945 года, когда завязались ожесточенные бои с Японией, ее батальон перебросили в места самых ожесточенных схваток — к корейскому порту Сейсин.

Во время одной из атак иркутянка бросилась спасать раненного бойца и сама получила тяжелые ранения. Как раз в этот момент самураи начали наступление, истекающая кровью девушка попала в плен. Ее подвергли жесточайшим пыткам. Когда советские войска все же взяли японский лагерь и разгромили неприятеля, однополчане обнаружили тело Маши — истерзанным, изрезанным и с выколотыми глазами. Ее переодели в парадный мундир и похоронили в братской могиле на горе Сейсин. Через некоторое время краснофлотцу Марии Никитичне Цукановой присвоили и звание Героя Советского Союза.

Свою любимую Машеньку Иркутский авиазавод помнит до сих пор, ее называют хранительницей и небесной заступницей завода. В ее честь в литейном цехе регулярно проходят памятные мероприятия, эта традиция зародилась, когда еще была жива мать Марии — Ольга Васильевна. В 2014 году завод отметил знаковую дату — 90 лет со дня рождения Марии Цукановой.

— «Опять весна на белом свете. Бери шинель, пошли домой!», — со слезами на глазах цитирует знаменитую песню Станислав Аксенов, разглядывая обелиск, и тут же с улыбкой добавляет другое знаменитое четверостишие. — «Никто не забыт, ничто не забыто». Это ведь главное, правда?

Надежда Гусевская, ИА «Иркутск онлайн»