Рецензия на фильм «Дылда»

Нескладная девушка Ия (Виктория Мирошниченко) работает медсестрой в послевоенном ленинградском госпитале и присматривает за мальчиком Пашкой. Ия прошла войну и демобилизовалась после контузии, взяв на воспитание ребёнка подруги Маши (Василиса Перелыгина), пока та «пошла мстить» на Берлин.

Война закончилась, жизнь продолжается. Ия пытается научиться жить заново, в буквальном смысле заново учится дышать — периодически девушка впадает в удушающее оцепенение. С фронта возвращается Маша в солдатских сапогах и с немецким чемоданом, полным подарков для подруги и сына, но дома её ждёт трагическое известие.

Режиссёр «Дылды» — 28-летний кабардинец Кантемир Балагов, выпускник экспериментального режиссёрского курса Александра Сокурова, который тот неожиданно для всех несколько лет назад организовал в Нальчике. После завершения курса в российском кинематографе появилось сразу несколько молодых имён (Кира Коваленко, Александр Золотухин, Владимир Битоков), пресса заговорила о «новой волне» и Балагова принято считать её локомотивом.

Дебютную картину Балагова «Теснота» с успехом приняли в Каннах. «Дылда» доказала, что это была не случайность, и закрепила фестивальный успех наградой секции «Особый взгляд» всё тех же Канн. За наградой на сцену поднимался продюсер картины Александр Роднянский — и это вторая важная фигура после наставника-Сокурова за спиной молодого режиссёра.

«Тесноту» многие называли ученической, хотя от Сокурова в ней мало чего можно было обнаружить. Вызывающий, дерзкий и совершенно не академический фильм, смешивающий игровое и документальное кино, балансируя на грани эстетики и морали — очень много возмущений вызвала сцена из снафф-видео с настоящим убийством русских солдат в Чечне.

В «Тесноте» Балагов «не отпускал юбку» родных мест — действие происходило на Кавказе, в центре были юные герои, понятные его окружению конфликты и проблемы. В «Дылде» же режиссёр выходит на совсем незнакомую местность. Другая эпоха, другая теперь уже страна, другие люди. Но та же боль, та же потеря и жажда жить как базисные точки соприкосновения.

В качестве парада художественно-изобразительных навыков и приёмов «Дылда», несомненно, удалась. Это мастеровитое, серьёзное и взрослое (если не сказать старческое) кино с широким арсеналом повествовательных средств, с увлечённым поиском новых форм и способов диалога со зрителем.

Выбрана великолепная ржаво-зеленая палитра. Превосходная операторская работа, невероятное сведение и детализация звука. Фильм играет монохромными красками, вместе с героинями дышит, хрипит, стонет, рыдает — он живой. Странной и чужеродной жизнью, но живой.

При этом сложно назвать того зрителя, которому это кино можно рекомендовать к просмотру.

Это тот самый тяжеловесный, натужный, зацикленный на себе отечественный фестивальный артхаус, которым рядового зрителя можно пытать, который должен был исчезнуть лет десять назад с появлением Звягинцева и который, казалось бы, должен окончательно раствориться после выпуска свежих мыслью учеников Сокурова. На экране правит телесность: кровь, гной, рвота, вместо любви — неловкие сношения, а смерть — как милосердие. Когда такое кино снимает сам Сокуров — это можно понять и принять. Когда его снимает не отягощённая грузом прожитого (но не пережитого) тоталитаризма 28-летняя надежда российского и, на минуточку, теперь уже мирового кино Кантемир Балагов — это для понимания сложно.

Стремление перешагнуть через себя и встать на плечи великих не даёт режиссёру определиться, кто же из этих великих станет для него ролевой моделью. Зритель весь фильм невольно наблюдает за этими болезненными муками выбора. Кто? Родной отец Сокуров? Дорогой дядя Герман-младший? Заграничный родственник фон Триер? Или, может быть, Балабанов, который тут приходится кем-то вроде вынужденного отчима?

Основную трагедию фильма Балагов выдаёт в первые 15 минут, и затем медленным темпом развиваются неуютные последствия. Сценарий проходит пробросом через темы, которые европейские фестивали давно обглодали до костей, а у нас обходят стороной: посттравматический синдром, эвтаназия, суррогатное материнство, завершая несмелым заходом на поле однополой любви, от чего сам режиссёр открещивается — не о том, дескать, кино.

Сними «Дылду» кто-то из наших киношных патриархов, случился бы большой скандал, учитывая деликатность священной темы, бескрайний простор для провокаций и взрывоопасность целей, в которые можно попасть ненароком. Балагов же виртуозно обошёл все очевидные острые углы, отвернул к стенке спорные портреты исторических фигур, деликатно умолчал имена, умудрился не оттоптать никому ногу и самому не замараться.

В фокусе Балагова судьбы женщин на войне — одна из тех сторон Великой Отечественной, о которой либо не принято говорить вовсе, а если говорить, то сугубо в празднично-плакатных интонациях. «Дылда» проговаривает историю без прикрас и одной ковровой бомбардировкой целенаправленно уничтожает убаюканного зрителя в гениальной и вместе с тем рядовой сцене, за которую картине хочется простить решительно всё.

Совершенно михалковская экспозиция, в контраст ко всему остальному фильму: номенклатурная дача, блестящие чёрные автомобили, белоснежная борзая, супница, прислуга и какая-то звенящая безвоздушная пустота. Единственная известная актриса фильма Ксения Кутепова за пять минут на экране убирает весь основной актёрский состав, и ей ничуть не мешает, что с ней в кадре в этот момент находится половина этого состава.

Этой же сценой раскрывается и режиссёрская боль, поколенческий страх внутреннего Ребёнка перед Родителем. Ты можешь сколь угодно запираться в своем мирке, воздвигать невероятно сложные защитные конструкции, покорять окружающий хаос звука и цвета, душить внутренних демонов, слагать героические истории о себе и облачаться в нарядные платья (или жадно скупать на последние деньги заветные шмотки от Баленсиага в ЦУМе, как это делает Кантемир). Но где-то обязательно есть та комната со звенящей пустотой, и там все о тебе настоящем знают.

Смотрите расписание фильма «Дылда» в иркутских кинотеатрах и покупайте билеты онлайн в Афише IRK.ru.