Иркутский ОМОН: становление на изломе эпох

В этом году 25-летний юбилей отмечают бойцы ОМОН по всей стране. Именно тогда, в далеком 1988 году, на изломе эпох появились первые отряды с аббревиатурой, уже ставшей нарицательной для всех, у кого есть серьезные проблемы с законом. Что примечательно, иркутский ОМОН — ровесник самых первых милицейских спецподразделений Советского Союза. В честь этой даты мы расскажем о том, как создавалось спецподразделение в Приангарье.

Первый набор

К концу 80-х годов криминогенная обстановка в Иркутской области была достаточно сложной. Поднимали голову крупные бандитские группировки. Перебои с зарплатами и поставками продуктов создавали угрозу массовых протестов и беспорядков. Нестабильность общественной обстановки требовала особых мер. И тогда, в далеком 1988 году министр внутренних дел, боевой генерал Громов, командовавший выводом советских войск-афганцев, решил создавать в стратегических регионах отряды милиции особого назначения (ОМОН).

Кадровый состав иркутского ОМОНа формировался не на пустом месте. Первый набор отряда — 30 человек — состоял из иркутского шестого взвода ОБППС. Люди уже с навыками спецподготовки в новый отряд шли добровольно. У каждого была своя мотивация — для одних это была возможность попробовать себя в новом деле, для других — авторитет первого командира иркутского ОМОН Алексея Мозолева.

— Наш ОМОН был в числе первых шести во всем Советском Союзе, — рассказывает Алексей Мозолев. — Набирали сперва из городских, а потом из других подразделений. Пошли те, кто в подразделениях своих уже работал в группах быстрого реагирования, при каждом райотделе были такие отряды численностью в 6—8 человек. Это был особый, отдельный взвод патрульных, подготовленный чуть лучше рядовых милиционеров и выполнявший отчасти те функции, что сейчас возложены на ОМОН.

Такие группы Алексей Мозолев готовил по собственной программе на базе школы милиции. На трехмесячных курсах по тактико-специальной подготовке он отрабатывал с ними задержания опасных преступников в разных ситуациях — на транспорте, в помещениях.

— Я собрал своих «учеников» и предложил поучаствовать в создании ОМОН, — объясняет Алексей Мозолев. — Многие согласились. И уже потом приходили люди из других отделов и служб.

В те годы текучка кадров в милиции всеми силами сдерживалась начальством на местах. Но в ОМОН милиционеров, следователей и оперативников отпускали спокойно — просто потому, что за каждым таким переводом стояла личная подпись начальника ГУВД.

— На первых порах оборудовали отряд с миру по нитке, — рассказывает заместитель первого командира отряда Александр Кочержинский. — Специальные машины для отряда привезли своим ходом из Москвы — обычные бортовые УАЗы с кузовом, два автобуса КАВЗ. Берцы закупали в Екатеринбурге, как и удобные для спецопераций легкие летные куртки. Также и с вооружением — сперва отряд снабдили «калашниковыми» и пистолетами Макарова. Некоторое время пользовались «укоротами» под патрон 5,45, но в чеченских командировках они себя показали не с лучшей стороны. Уже потом появились другие виды оружия и спецсредств, в том числе пистолеты-пулеметы, АПСы, спецгранаты, подствольники, снайперские винтовки, саперные инструменты и прочее. Но те первые автоматы под старый патрон калибра 7,62 отлично справляются со своими задачами, и отряд до сих пор их использует в деле.

На первых порах оборудовали отряд с миру по нитке. Машины привезли своим ходом из Москвы, берцы закупали в Екатеринбурге. Также и с вооружением.

На первых порах иркутский ОМОН недолго делил тесное небольшое здание с патрульно-постовой службой. Затем бойцы и штаб несколько лет ютились с старом корпусе пожарного училища, без каких-либо особых удобств. И только в 1994 году муниципалитет нашел ОМОНу подходящий вариант — старый дом детского творчества по улице Коммунистической, откуда детей давно собирались перевести в новое помещение. Омоновцы помогли перевезти имущество кружков и секций, а затем взялись за обустройство нового «дома».

— Здание нам досталось хорошее, с высокими потолками, — вспоминает Александр Кочержинский. — Но проблема в том, что построен был дом, по одним данным, в 1904, по другим — в 1911 году. А значит, за ним как за памятником архитектуры следило агентство по охране памятников. Там нам и сказали, мол, на территории делайте что хотите, а в самом здании ни одного гвоздя забить без разрешения нельзя. Да и территория базы была не такой, как сейчас: там росли деревья, раскопаны грядки, стояли несколько старых ржавых машин, валялись доски после ремонта забора. Все своими силами облагораживали, приводили в порядок. Работы было так много, что переехали мы на свою постоянную базу только через год.

Боевое крещение

Первые годы иркутских бойцов вызывали по всем поводам, будь то облава на бандитскую группировку, обезвреживание вооруженного преступника или поиск пропавших людей и сбежавших заключенных.

— Первые годы бойцы отряда постоянно были при деле — либо тренировки, либо выезды, либо патрулирование, — рассказывает Алексей Мозолев. — Каждый раз, когда поступал вызов, что преступник оказал или может оказать вооруженное сопротивление, сразу же выезжала дежурная группа. Все остальное время ребята тренировались. Для этого мы как могли оборудовали специальные площадки, тир, учебные классы. А вечерами взвод выполнял обычную патрульную работу.

Были у отряда командировки в районы области и в другие регионы. Велика география поездок иркутского ОМОН, в конце 80-х — начале 90-х бывшего для всех близлежащих Иркутской области регионов единственным подобным спецподразделением.

— В 1989 году в Братске взрывают машину криминального авторитета Маси, — вспоминает Александр Кочержинский. — И на его похороны в город съехались многие криминальные «шишки». В день погребения Маси они собирались погрузить весь Братск в траур, а в кафе и ресторанах запретили играть музыку. Нас туда отправили для поддержания общественного порядка, и мы портили авторитетам поминки. Заходим, например, в кафе, заставляем музыку включить. Появлялись «проверяющие» — смотрели, сделать ничего не могли и уходили.

Но самая памятная операция первых лет работы ОМОНа — освобождение заложников в иркутском СИЗО № 1 в конце августа 1992 года. Четыре местных «сидельца» взяли в заложники двух надзирателей и требовали машину, чтобы беспрепятственно уйти из изолятора. Весь город тогда гудел, как растревоженный улей, а операцией на месте лично командовал тогдашний начальник городского УВД Анатолий Капустенский. Тогда иркутские ОМОНовцы пришли на выручку не только милиции, но и только появившемуся спецназу ГУИН. Наш собеседник Александр Кочержинский по итогам операции награжден орденом «За личное мужество».

Самая памятная операция первых лет работы ОМОНа — освобождение заложников в иркутском СИЗО № 1 в конце августа 1992 года.

— Спецназ ГУИН тогда только сформировался и не имел должного боевого опыта. К слову, многое в своей работе они почерпнули у нас, — рассказывает Александр Кочержинский. — В момент обезвреживания двух последних подельников, засевших в своей камере, один из бойцов спецназа ГУИН неудачно кинул «зорьку» (светошумовую гранату — прим. авт.), которых у ОМОНа еще не было. Хотел через решетку попасть в камеру, но она отскочила и взорвалась в коридоре.

Всех оглушило. Я в этот момент стоял за углом. Выскакиваю к камере, пока кругом стоял дым и все были дезориентированы, выхватываю у одного ключи от камеры и забегаю внутрь. Один сидит за тумбочкой, съежился так, что стал меньше самой тумбочки. Я же подошел к его подельнику, удерживавшему заточкой заложницу. Кладу пистолет, убеждаю, не помню в чем именно. Смотрю, он сперва заточку опустил, потом решил отпустить женщину. Я тогда спокойно надел на него наручники и вывел в коридор.

Наведение порядка

Но не только за бандитами гонялись иркутские ОМОНовцы. У них на плечах поддержание порядка во время массовых мероприятий — как развлекательных, так и протестных. Август 91-го года отряд встретил, по признанию Алексея Мозолева, в абсолютном спокойствии. А уже в дни событий октября 1993 года иркутский отряд направили в Москву — для поддержания порядка в столице. Ребята на трех точках следили за соблюдением всеобщего комендантского часа в городе.

— Оружия мы тогда, согласно приказу, взяли очень много. Честно, мы в Чечню столько вооружения не брали, как в Москву, — рассказывает Александр Кочержинский. — А летели в столицу следующим образом: поступила команда выдвигаться, я поехал в аэропорт. В кассу захожу, спрашиваю места на ближайший рейс до Москвы — а там только «бронь» на два места. Чуть позже все переиграли, для наших бойцов высадили всех пассажиров с одного из самолетов. При этом, так как мы были самым восточным ОМОНом в стране, прилетели гораздо быстрее наших коллег, находящихся гораздо западнее Иркутской области. В самой же Москве для нас, к счастью, все прошло спокойно.

***
Большой отпечаток на душах иркутских бойцов оставил так называемый «чеченский след». Отряд за два десятка лет больше тридцати раз выезжал в горячие точки Северного Кавказа. Это отдельная большая история, о которой вкратце не расскажешь. Можно сказать лишь, что в этих многочисленных командировках иркутские спецназовцы не раз получали ранения. И вернулись домой, к сожалению, не все. В Карлуке именами погибших в Чечне иркутян — Вячеслава Колосова, Романа Ипатова, Сергея Коваленкова, а также бойцов спецназа ГУИН Андрея Елизарова и иркутского СОБР Валерия Хмыльнина — названы улицы поселка.

Андрей Щепин, IRK.ru. Фото предоставлено ГУ МВД России по Иркутской области