Опасные умы

С 25 апреля в иркутском кинопрокате идет комедия «Кровью и потом: Анаболики». Режиссер картины — Майкл Бэй.

Дэнни Луго (Марк Уолберг) — тренер в спортзале глянцевого Майами середины 90-х. В его пламенном сердце, разгоняя кислород по огромным мышцам, бьется любовь к родной стране и фитнесу.

Мозг в это время голодает, и прежде чем орган полностью атрофируется за ненадобностью, в нем ослепительно вспыхивает мысль о вселенской несправедливости — почему это Дэнни, Аполлон во плоти, вынужден пресмыкаться перед каким-нибудь дряхлым богачом-евреем, пришедшим к нему подкачаться?

Посетив тренинг личностного роста, Дэнни проникается словами тамошнего гуру и осознает свое место в системе человеческих отношений: он — юзер. А значит имеет полное моральное право заставить каждого ушлого еврея поделиться нажитым — переписать под дулом пистолета все имущество в свою пользу.

Найдя компаньонов прямо тут же, в качалке, — чернокожего новичка Эдриана (Энтони Маки) и недавно вышедшего из тюрьмы богобоязненного бугая Пола (Дуэйн Джонсон), Дэнни приступает к исполнению плана. Но даже на троих их IQ находится где-то на границе допустимых значений, и все мероприятие, не предполагающее поначалу никакого насилия (Пол очень расстраивался, когда кого-то обижают), оборачивается кровавой буффонадой.

Режиссер Майкл Бэй — персона едва ли не фольклорная, единоличный символ раздутого фильма-боевика, где в главных ролях взрывы, вертолеты, большие роботы и груди красивых девушек. До того, как стать посмешищем в глазах, так сказать, прогрессивной кинообщественности, Бэй успел снять два культовых фильма («Скала» и «Плохие парни»). Потом случился профессиональный «Армагеддон», после которого издевательский пассаж в адрес каждого срежиссированного им фильма стал признаком хорошего тона.

Во время работы над «Армагеддоном» он собственноручно надел на себя шутовской колпак, пойдя на поводу у студии, за что спустя два десятка лет ему предстоит извиниться перед зрителями. Сначала буквально — в интервью (из-за шутки «А как насчет извинений за остальные фильмы» рассерженный Бэй от своих слов теперь отказывается), а затем посредством своей новой ленты «Кровью и потом», лелеянной для этой цели не один год.

Картина была анонсирована как «маленький личный проект» и чуть ли не «камерная работа», но такой она может быть признана лишь в рамках специфичной метрики режиссера «Трансформеров». Масштабы здесь несопоставимые, взрывов раз-два и обчелся, компьютерной графики мало, роботов и тех нет. Тем не менее, думать о происходящем как о «маленьком» или «камерном» хватит духу только самому Майклу Бэю.

Фильм растягивается в изнуряющую мешанину из лоснящихся от пота мускул, снятую в неестественных светофильтрах и захваченную десятком дорогих камер, используя все известные технологии съемки. Лицезреть поставленное таким способом действо и в «Трансформерах» было достаточно непросто, а здесь устать успеваешь, кажется, еще на первых минутах.

Не самая новая шутка про «ограниченность» качков повторяется на протяжении всего фильма, затягивается на гигантские два часа, высидеть которые сможет не каждый. Труднее всего пережить эти первые минут тридцать — затянувшееся монотонное вступление Бэя и его сценаристов утомляет. Все это без каких-либо потерь можно было уложить в десять минут. И весь фильм такой — чрезмерный и неуклюжий там, где требуется умеренность и аккуратность.

«Кровью и потом» беспардонно заваливается на территорию интеллигентных братьев Коэн (Крис Рок охарактеризовал фильм в своем твиттере как «„Фарго“ для стриптизерш») и буквально навязывается со своими трактовками того, как классические коэновские сюжеты могли быть рассказаны. И с той самой своей неумеренностью, касающейся и черного юмора, Бэй хамски перещеголял практически каждого из существующих эпигонов столь деликатного жанра. Получилось грубо и даже безвкусно, если не сказать — отвратительно. А в итоге — хорошо.

Когда в режиссерском параллельном измерении немного пообвыкнешься (чего делать, честное слово, не стоит), фильм становится даже в чем-то захватывающим. Сюжет держится не столько на дичайшей истории, имевшей место уже в нашей с вами реальности (банда бодибилдеров действительно навела шороху в престижном районе на американском побережье), сколько на едва ли не гайдаевской троице главных актеров — Джонсоне, Уолберге и дополняющем их Маки.

У Джонсона идеальная роль в комедийном разрезе, в ней он смотрится органично и естественно. Лучше актера на роль этого огромного ребенка придумать нельзя. Актер полностью закрыл потребность Бэя в гигантских объектах в кадре — не человек, а предмет фрейдистской компенсации.

Уолберг выдал шикарный образ безнадежно глупого культуриста, мечтающего о лучшей жизни и беспокойно ищущего выход из удушливой действительности. Луго ищет правду в телевизионных выступлениях лидера очередного психокульта, и оправдание своим безумным поступкам — в выдуманной жизни киношных героев. Находит и то, и другое, но американская мечта для него реализуется самым странным образом.

Концепция «американской мечты», придуманная в годы Депрессии, чтобы напомнить нации о том, кто она есть, всегда была слишком эфемерной. Для каждого мечта своя, вот для Дэнни Луго это дом с лужайкой. Ради этого архетипа благополучия Дэнни готов без преувеличения на все. Ведь, как и каждый качок, он нацелен на результат, а как он будет достигнут — дело десятое.

Созданная в целях сплочения нации, в умах людей эта идея обретает самые ужасающие пути воплощения. Это и демонстрирует в своем фильме Бэй. Он не растоптал американскую мечту, он жестко и цинично показал, что она — фикция. Благодаря этой скрытой издевке, фиге в кармане у режиссера фильм обретает свою прелесть и вообще уместность своего существования.

От Бэя давно уже не принято ждать каких-то откровений, а тем более — настолько благодатного материала. В кадре кружат толстые женщины, крашеные карлики, по стенам игрушки из секс-шопа вперемешку с белковыми коктейлями, а маленькая собачка семенит куда-то с отрубленным пальцем в зубах, кому-то наезжают на лицо грузовиком, кто-то жарит барбекю из отрубленных конечностей. Только хочешь вскочить и возопить о том, что это уже слишком, как титры останавливают: «Это все еще реальная история» (на этом моменте смех в зале стоит еще минут пять).

Примечательная олдскульная экшен-комедия прямиком из 90-х от самого нескромного режиссера современности, снятая не то от безысходности, не то с горя, не то в радости, но точно вымученная и личная. Вопрос только один — зачем вообще человеку этот затянувшийся роман с детской франшизой, если внутри него царит такой ад?

Вадим Пашин, IRK.ru