Мышь за ценой не постоит

В иркутский прокат вышел кинокомикс «Темный рыцарь: Возрождение легенды», заключительная часть трилогии Кристофера Нолана о Бэтмене.

Через восемь лет после того, как Бэтмен (Кристиан Бейл) изгнал из родного Готэм-Сити вертлявого беса Джокера и заставил самоустраниться злодея-дуалиста Двуликого, над городом вновь сгустились тучи. Террорист Бэйн (Том Харди) раздобыл нейтронную бомбу и грозит геноцидом всем зажиточным гражданам Готэма.

Бэтмен давно уже не занимается обезвреживанием подобных злодеев, но подручная Бэйна Селина Кайл (Энн Хэтэуэй) на всякий случай заманит экс-супергероя во вражеское логово. Бандит Бэйн как следует огреет Бэтмена по спине и упрячет его в глубокий колодец, полагая, что ему после этого уже не оклематься, а городу Готэму, следовательно, больше не существовать.

Самый переоцененный режиссер современности Кристофер Нолан закончил свою сверхприбыльную трилогию о Бэтмене так, как и ожидалось, — картиной огромной продолжительности с внушительным бюджетом и нечеловеческими претензиями. Очевидно, что большего гигантомана, чем Нолан, кинематограф не знал очень давно. Трудно припомнить другую голливудскую лягушку, которая с такой же легкостью умела раздуваться до размеров вола.

Ну а в том, что Нолан — элементарное земноводное, а не крупное парнокопытное, сомневаться не приходится: при всех баснословных кассовых сборах мутного «Темного рыцаря» (2008 год) и никчемного «Начала» (2010 год) в художественном отношении эти ленты представляли собой не более чем шикарный пшик.

Шикарность и широта размаха в «Возрождении легенды» запредельные: бюджет больше, чем у «Аватара», звезд больше, чем в «Пиратах Карибского моря». Но суть заключительной части трилогии остается прежней: это безнадежно «попкорновый» комикс, усиленно притворяющийся серьезным драматическим произведением.

Суть почти всех нолановских фильмов легче всего проявляется при взгляде на их автора. Кто такой Нолан? Нолан — это Пауло Коэльо кинематографа, то есть режиссер, польстивший миллионам зрителей иллюзией того, что они способны увлечься «философскими» фильмами. Иными словами, Нолан — всего лишь парвеню, тщетно пытающийся стать своим среди бергманов и кубриков.

Иногда его фильмы спасает хорошая литературная основа (как в случае с «Помни» и «Престижем»), иногда — блестящие артисты («Бессонница», ставшая поздним бенефисом Аль Пачино). Предыдущего «Темного рыцаря» с грехом пополам вытащил за уши из болота банальщины покойный Хит Леджер, сыгравший жовиального Джокера. Но даже он значительно уступил Джеку Николсону, блиставшему в той же роли в бертоновском «Бэтмене» 1989 года.

В «Возрождении легенды» ни Леджеру, ни его Джокеру не нашлось достойной замены — не сравнивать же с ним громилу-астматика Бэйна, не расстающегося с респиратором и политическими воззрениями в духе булгаковского Шарикова.

Да, трудно остаться равнодушным к обаятельнейшей игре Энн Хэтэуэй в роли Женщины-кошки, но все-таки и в этой актрисе, и в ее персонаже нет абсолютно ничего нездорового, а значит, и чего-либо трагического. О джокеровском кликушестве на грани нервного срыва, равно как и о печальной участи оставшегося вечно молодым Леджера, в «Возрождении легенды» не напоминает уже ничто.

Зато третий нолановский «Бэтмен» до боли походит на его же прославленное «Начало» двухлетней давности. Оттуда в «Темного рыцаря» перекочевали не только Киллиан Мерфи и Майкл Кейн (которые изначально участвовали в данной франшизе), но еще и Том Харди, Марион Котийяр и Джозеф Гордон-Левитт. Осталось только позвать сюда Ди Каприо с Эллен Пейдж.

Да, как мыслитель и художник Нолан оставляет желать лучшего. Однако в качестве техника-перфекциониста Кристофер — умница, каких поискать. Чрезвычайно импонирует в его фильмах принципиальный и почти полный отказ от компьютерных спецэффектов. Радует категоричное неприятие им 3D. Всякий раз не может не впечатлять масштаб его работы и та тщательность, с которой она проделана.

Вероятно, Нолана действительно допустимо назвать идеальным кинематографистом нынешнего столетия. Но в таком случае придется признать и то, что кино как искусство навсегда осталось в 20-м веке. И что единственный возможный сегодня метод для возрождения поэтических легенд прошлого — это перевод их на механический, отчетливый и скрипучий язык высоких технологий и высоченных бюджетов.

Евгений Новицкий, IRK.ru